Поводыри на распутье

Отмахнулся, словно от надоедливой мухи, даже взгляд от экрана коммуникатора не отвел. Знакомится с делом. Дементьев понимал, что работы у безов много, ночью арестованных свозили в «Пирамидом» фургонами, и надеялся, что это обстоятельство заставит дознавателя побыстрее освободить случайно задержанного… ЧТО он сказал?!

— В каком убийстве?

— В самом настоящем.

— Я защищался от погромщиков!

— Значит, вам не о чем беспокоиться.

— Я защищался! — Илья посмотрел на равнодушного беза и чуть тише продолжил: — Они напали на меня. Они громили Таганку…

— Увы, господин Дементьев, ваша версия не подтверждается. — Дознаватель отодвинул коммуникатор и посмотрел на Илью. Впервые с тех пор, как того привели в комнату для допросов. — А вот из пистолета, что у вас изъяли, застрелены три человека. Все — случайные прохожие, к несчастью оказавшиеся на площади…

— Я отнял пистолет у погромщика! Это он…

— Ваши отпечатки — последние. Трупы мирных граждан обнаружены неподалеку.

— Проверьте видеокамеры!

— Погромщики разбили их в первую очередь.

— «Балалайка»… — Дементьев осекся. Вспомнил, что не вставил чип, в спешке покидая дом Оглыева. — Просмотрите «балалайки» свидетелей.

— Смотрели, — кивнул дознаватель. — Записи четко указывают на вас как на убийцу.

— Не может быть!

— А свою «балалайку» вы вынули. Весьма странный поступок для честного человека.

«Сколько раз я стрелял? Два? Нет, больше…» — Илья плохо помнил схватку на Таганке.

— Полагаю, вы находились в состоянии аффекта, — почти участливо произнес без.

— Да! — ухватился за соломинку Дементьев.

— Но это не снимает с вас обвинения в убийстве.

— Почему?!

Дознаватель усмехнулся и откровенно сказал:

— Если бы ты пришил больше черенков, чем на тебя напало, мы бы закрыли глаза на превышение уровня необходимой самообороны. Но речь идет о мирных гражданах. Есть свидетели. Есть репортеры, которые освещают расследование. Нам не удастся замять дело…

— НЕТ!!

Без холодно улыбнулся, поднялся на ноги, медленно обошел стол, приблизился к Илье и неожиданно ударил его по лицу. Даже не ударил — скользнул острыми, наверняка имплантированными ногтями, оставив на щеке Дементьева три длинные царапины.

Илья не шелохнулся.

И не только потому, что был привязан к стулу. Он впал в самый настоящий ступор.

— Не следует меня перебивать, — мягко произнес дознаватель.

Оглушенный Дементьев не ответил.

Мир рушился. Мир, выстроенный с таким трудом, распадался на глазах. Теплый, уютный, перспективный мир.

Илья уходил от лучших полицейских мира, он обвел вокруг пальца китайцев, он сумел убедить всех в смерти Чайки — великого ломщика, много лет наводившего ужас на транснациональные корпорации, в своей смерти. Он совершил невозможное — спрятался в обществе доступной информации и тотальной слежки. И теперь теряет все.

Из-за каких-то ублюдков, решивших разгромить пару лавок.

— При тебе обнаружили «раллер», — произнес вернувшийся за стол дознаватель. — Твой?

Ему пришлось повторить вопрос, прежде чем слова дошли до сознания оглушенного Ильи.

— Твой?

— Разве их запретили?

— Нет, — согласился без, — не запретили. Но мне интересно, откуда у нищего студента из России такая дорогая игрушка?

— Купил по дешевке.

— У кого?

— На Болоте. У парня на рынке.

— «Раллер» чист, — не стал скрывать дознаватель. — Ни одной запрещенной программы. И его код не засветился ни в одной сетевой ломке.

— Видите, я честный человек. — Илья нашел в себе силы улыбнуться.

— Или опытный.

— Честный!

— Но, к сожалению, убийца.

— Не смейте так говорить!

На этот раз дознаватель не стал бить Дементьева, хотя вновь подошел к нему. Постоял, разглядывая замершего в ожидании удара Илью, потом взял со стола упаковку влажных салфеток, вытащил верхнюю и аккуратно протер царапины на щеке арестованного.

— Пойми, парень, если ты ломщик, мы сможем договориться. — Тон стал добродушным. — Мы ищем организаторов бунта. Ты, судя по всему, мелкая сошка. Скажи, на кого работал, что делал, и я подумаю, как помочь снять с тебя обвинение в убийстве.

— Вы сфабриковали дело, — устало произнес Дементьев.

— Ты над моим предложением думай, — посоветовал без, — а не сочиняй всякую ерунду.

Дознаватель не понимал, почему ему запретили применять развязывающие язык препараты. Узнали бы все за минуты. Но приказ был четким: только силовое воздействие, и то очень аккуратное. Никакой химии. Боятся повредить ему голову? Похоже на то. Но почему? Что может быть ценного в голове мелкого ломщика? Тем не менее распоряжение пришло с самого верха, и нарушать его без не собирался.

— Ну что, говорить будешь?

— Не стал.

— Химию использовали? — уточнил Мишенька.

— Вы ведь запретили.

Щеглов кивнул. И тут же поинтересовался:

— По голове били?

— Только по лицу. — Дознаватель поерзал под неподвижным взглядом Мишеньки и уточнил: — Не сильно.

— Ему было больно?

— Конечно.

— Очень хорошо. Готовьте дело на… — Щеглов помолчал. — На три года Африки.