Поворот за мостом (СИ)

Знать бы, дома Аксель или нет. Если да, я готова была хоть остаться ночевать в машине, лишь бы не видеть его. Но, скорее всего, он уже и думать забыл обо мне и лег спать, если вообще явился на ферму, а не поехал куда-нибудь еще.

Слезы сами напрашивались на глаза, так что я позволила себе немного поплакать и в отчаянной ярости побить по рулю. Пару раз я задела клаксон, и он взорвал тишину резким, ударившим по ушам звуком.

Мотор я не глушила, поэтому, дав себе на самобичевание пять минут, утерла слезы и, сорвавшись с места и пару раз опасно вильнув по гравийке, поехала дальше.

Мост я проскочила за несколько секунд, ничего при этом не успев почувствовать.

Ворота были лишь слегка приоткрыты, так что я не стала возиться с ними и, бросив «додж» сбоку у дороги, пошла по лужайке пешком.

Дом стоял темный и безмолвный — только тусклая лампочка с торца, освещающая дорожки к конюшне и к огороду, слабо мерцала под крыльями бившихся вокруг нее ночных бабочек и мотыльков.

Крыльцо-терраса оставалось в тени, поэтому, когда я заметила вспыхнувший огонек тлеющей сигареты, было уже поздно поворачивать назад.

Упрямо вздернув подбородок, я прошла к двери, делая вид, что не замечаю присутствия Акселя и радуясь отсутствию света.

— Игра кончилась? — спросил он глухо.

— Да пошел ты, — сказала я, но фраза получилась смазанной, похожей больше на всхлип.

Я слышала, как скрипнули половицы дощатого настила, когда он встал, и быстро забежала внутрь, не давая ему времени остановить меня или сказать еще что-нибудь.

Коридор освещал один-единственный светильник, висящий на стене возле лестницы, ведущей на второй этаж. Хотя мистера Хейза и не было уже несколько дней, я никогда не выключала его на ночь, и Аксель тоже. Это было очень кстати, чтобы быстро прошмыгнуть через прихожую, не налетев на вешалку или брошенную возле полок с обувью пару сапог.

Но Аксель последовал за мной и нагнал аккурат у ступенек.

— Ты плакала?

— Тебе-то что, — фыркнула я, не оборачиваясь.

— Не надо драматизировать, — сказал он жестко, — они тебе ничего бы не сделали. Кларк, хоть и ублюдок, не настолько туп, у него жена и четверо детей.

— Чего?!

Моя нога зависла над очередной ступенью: казалось, если опущу ступню, вся та ярость, которая в одно мгновение переполнила меня до краев, пройдет через нее и проломит лестницу и разнесет весь дом к чертям, подобно взрывной волне.

Может, мне сделать вид, что я этого не слышала?

— Ты так в этом уверен? Ну, конечно, у нас в истории же ни разу такого не было, чтобы примерный семьянин оказался полным отморозком, насильником или серийным убийцей.

Я обернулась к Акселю. Его взгляд заметался по моему лицу, силясь в нем что-то найти и разглядеть в полутьме.

— По крайней мере, я знаю Кларка и знаю, что он не… серийный убийца.

— Насчет его дружков ты тоже уверен?

Аксель открыл и закрыл рот.

— Так я и думала, — сказала я.

— Они ведь ничего тебе не сделали, — почти озлобленно бросил он мне, но все равно я почувствовала в этом заявлении слабую вопросительную нотку.

Я качнула головой и тихо рассмеялась, уверенная, что в тот момент это его совершенно не интересовало. Как там было — «делайте что хотите»?

Идиоту понятно, чего они хотели, и нет разницы, дошло бы до дела или нет. Решил меня проучить, значит.

Я так устала и так хотела спать, что больше не могла злиться — ярость просто ушла, как будто кто-то плеснул растворителем. Тут уже ничего не сделаешь и не докажешь, диалог продолжать бессмысленно. Все куда-то исчезло, и пусть я завтра снова возненавижу его, сейчас мне было совершенно плевать.

— Оставь меня в покое, — устало попросила я.

— Больше не могу, — он сказал это так тихо, что я едва расслышала.

И в тот же момент ступил на нижнюю ступеньку лестницы и притянул меня к себе.

Мои губы врезались в губы Акселя, и он приоткрыл рот, углубляя поцелуй. Что-то внутри меня оборвалось и ухнуло вниз, как на аттракционе свободного падения, прежде, чем я ощутила пьянящий вкус джина и сигарет на его языке. Я только и смогла что удивленно выдохнуть, и он проглотил мой вдох, отчаянно и крепко прижимая меня к себе — ни вырваться, ни уйти.

Поцелуй был быстрый, жадный, точно украденный. Я пришла в себя от потрясения, только когда он поднял руку, проводя по моему лицу, пряча пальцы в волосах — такой нежный и настойчивый жест. Я почувствовала кожей рубцы от ожогов на его запястье, хотя все было так быстро, что это даже удивило меня.

И когда Аксель отстранился, всего на долю дюйма, его горячее, прерывистое дыхание обожгло мои губы и точно оглушило меня.

Глаза его были прикрыты, он смотрел из-под пышных полуопущенных ресниц на мои губы, и этот взгляд ощущался почти физически. Я уловила в этой короткой паузе разрешение: «теперь твой ход».

Аксель поднял подбородок, чтобы взглянуть мне в глаза.

Отличная возможность.

Я влепила ему такую пощечину, что его лицо дернулось и на мгновение стало смазанным пятном, а моя ладонь тут же заныла. Мелодраматичный звук оплеухи звонким эхом разнесся по дому, и от горячего, будоражащего ощущения близости ничего не осталось.