Поворот за мостом (СИ)

— Ну нет, давай закончим, — я поспешно мазнула кистью по внутренней стороне ставни. — Только надо придумать, что делать с заколоченным окном…

— Пусть так останется, — Аксель спустился с лестницы, — как будто дом подмигивает.

Прихватив наполовину опустевшую банку, я последовала его примеру. Аксель стоял внизу, придерживая стремянку и страхуя меня.

— Кстати, а что там, на втором этаже?

Все комнаты там были заперты на ключ и я ни разу не заходила внутрь. Шторы были плотно задернуты, так что и снаружи ничего не удалось разглядеть.

— Думаешь, у меня есть еще одна тайна, в духе Эдварда Рочестера? — усмехнулся Аксель, — или, может, как у Синей Бороды?

— Эй, а тайна обязательно должна быть связана с женами? — я изобразила испуг, словно уже обо всем догадалась. — Ну, я бы хотела взглянуть.

— Ладно. Тогда закончим другую сторону, и я тебе покажу.

Как оказалось, ничего секретного или поражающего воображение в тех закрытых комнатах не было — хозяйская спальня, гостевая спальня и кабинет-библиотека. Было заметно, что никто там давным-давно не бывал: на всех вещах лежал толстый слой пыли, в спертом воздухе витал дух заброшенности.

Мне захотелось увидеть, как выглядели эти комнаты в лучшие времена, и я попросила у Акселя разрешения прибраться в них. Он воспринял эту просьбу с удивлением, но запрещать мне, конечно, не стал — только сказал, что это пустая трата времени.

— Ты мог бы работать в кабинете, — заметила я, проводя пальцами над рядом книжных корешков, но не решаясь коснуться их. Сразу было заметно, что кабинет принадлежал женщине: маленькие милые безделушки на полках, утонченные письменные принадлежности на столе, пара ежедневников в обложках пусть и выцветших, но нежных цветов.

— Когда отец заболел, ему стало тяжело подниматься по лестнице, и мы оборудовали для него комнату внизу, — мы вышли из кабинета, и Аксель не стал запирать его. — А я и так всегда спал там. Моя комната никогда не была похожа на детскую — мама бы, наверное, все обклеила обоями с планетами или машинками, но отец, я уверен, был против. Там почти ничего не изменилось за последние лет пятнадцать.

Мистер Хейз, видимо, был суровым мужчиной, — подумала я, — сделать детскую на первом этаже, тогда как спальня родителей на втором — это, конечно, сильно.

— Ты в детстве темноты не боялся?

— Не припомню такого. Может, начитавшись По или Уэллса, и боялся. А так… Нет.

Кажется, признание Акселя позволило ему почувствовать себя чуть более свободным, избавиться, хотя бы частично, от бремени лжи, потому что, по моим наблюдениям, он стал куда больше улыбаться, хотя и волновался насчет Эрни. Дело было не в том, что Эрни мог рассказать об услышанном родителям или кому-то еще, и не в том, что оборвал бы все связи с другом, или обвинил его в предательстве, нет.

Дело было в принципах самого Акселя. Он сам чувствовал себя предателем и особенно, я полагаю, потому, что его лучший друг, Джефф, в той же ситуации сделал другой выбор — ушел с лесопилки, несмотря на хороший доход и призрачную возможность найти заработок в другом месте. А еще — потому что беспокоился о чувствах Эрни. Я была уверена, что Эрни все понял и правда не винил его. Раскаяние Акселя, его презрение к самому себе было, пожалуй, куда более жестоким наказанием, чем могло бы стать осуждение близких.

И все же Акселю теперь нечего было скрывать от меня. Некая заслонка, что все еще разделяла нас с его стороны, окончательно исчезла.

Особенно ярко эта метаморфоза проявилась вечером за ужином, когда он впервые открыто и эмоционально похвалил меня:

— Черт, просто пальчики оближешь, — я приготовила томатный суп с запеченной говядиной, — на десять миль в округе нет ни одного ресторана, где готовили бы что-то подобное.

Мне было так приятно, что я даже забыла поблагодарить Акселя за эти слова и просто сидела, улыбаясь.

Мистер Хейз, к моему удивлению, тоже улыбался — так, словно все это была его заслуга:

— Ну вот, а ты не хотел ее брать. А я-то что? Я сразу понял, Эми того стоит. С порога разглядел, что с этой девчонкой все путем. А ты: она работает на Томпсона, увольня-я-й… Так бы и ели до сих пор твои подгоревшие такос да полуфабрикаты из «Волмарта».

Аксель смутился, а я расхохоталась.

— Правда? Ты что, не умеешь готовить?

— Все я умею, — беззлобно огрызнулся Аксель, — просто иногда, ну… Не всегда удачно.

После ужина мы все вместе сели в гостиной смотреть кино.

После кино, когда мистер Хейз отправился спать, мы с Акселем закрылись в его комнате.

— Не знаю, что со мной, — признался он, — я просто так счастлив, что ты здесь. Не хочу показаться фаталистом, но, может, нас свела судьба? Как думаешь?

Мне было очень интересно слушать его рассуждения, но руки Акселя, скользящие по моему телу, гладящие меня, ласкающие даже без открытого сексуального подтекста, заставляли мысли путаться, сердце биться чаще, а дыхание делали сбивчивым и поверхностным.

— Думаю, да… — я готова была согласиться со всем, что бы он ни сказал.