Повседневная жизнь Арзамаса-16

Скрипка был любознательный парень, много читал. С детства хромал и воспитывался вдали от детей. В школе учился хорошо и для самоутверждения вошел в рассматриваемую организацию неформальным идеологом. Доверял отцу. Дружил с девушкой. Заграничное радио не слушал. Во время игры в шахматы много спорил с Казакевичем. Отец считал себя виновным, что, видимо, не смог все объяснить сыну, зная о его максималистских взглядах. Дети, по его мнению, не испытывали трудностей и не смогли оценить того, что имели. Сын считал, что в жизни есть много недостатков, и он знает, как их исправить. Большое влияние на него оказывала «Литературная газета».

Синицын. Занимался в школьных кружках. Участвовал в конкурсах, много читал, работал. Ходил к Скрипке, когда тот болел. Не слушал иностранное радио. Членом организации не был. Честно рассказывал обо всем. Ему предложили вступить в организацию, он хотел отойти потихонечку. Мать состояла в родительском комитете, вела кружок математики, читала лекции.

Прохоров. Родители ничего не знали. Дружил со Скрипкой и Казакевичем. Не слушал зарубежное радио. Читал много, в основном произведения советских и русских писателей, «Литературную газету». Делал доклады в школе. Когда узнал об уставе и программе, пошел на встречу, хотел объясниться и выйти из организации, но попал в засаду, и его арестовали. Парень стеснительный.

Забегая вперед, надо сказать, что в тот период подобных организаций оказалось в Москве и других городах не так уж мало. Мне самому приходилось с ними сталкиваться, будучи на комсомольской работе. Не случайно секретарь обкома КПСС С. В. Ефимов, неплохо знавший обстановку в городе, посоветовал В. Т. Солгалову: «Не устраивайте у себя бойню!»[54]

В ходе бесед с учителями, родителями выявилась интересная деталь. Школа, где учились «заговорщики», считалась престижной, с преподаванием на английском языке. Она имела большой авторитет, и его умело создавали сами учителя. Везде, в том числе и в выступлениях на бюро ГК КПСС, они говорили об элитарности своих учащихся, об их необыкновенной одаренности и талантливости. Естественно, что фактически подобный подход создавал у самих учащихся ощущение своей особой одаренности, хотя в определенной степени формировал и масштабность мышления, и чувство ответственности не только за себя, свою карьеру, но и за все человечество.

Вообще, сама проблема выявила ряд вопросов, по которым не утихают дискуссии среди педагогов и ученых по сей день. Право определять умственные способности детей, считать одних из них «продвинутыми», а другим выносить приговор отсталости требует великой осторожности. Ярлыки, навешенные в детстве, могут влиять на человека всю его жизнь.

Директору школы вынесли строгий выговор, заместитель по воспитательной работе был освобожден от педагогической работы без взыскания. Руководителю народного образования города А. Н. Зубилину рекомендовали сдерживать амбиции педагогического коллектива и не позволять больше выгонять из школы детей, отстающих в учебе.

На собрании и бюро горкома ВЛКСМ главные лица, Казакевич и Скрипка, были исключены из комсомола, другие получили выговор с занесением в учетную карточку.

Казалось, инцидент исчерпан, однако далее он вновь развивался по пути, сходном с предыдущими сценариями борьбы за советскую власть. Вместо кропотливой индивидуальной работы с ребятами, у которых были сформированы романтические, порой ложные установки, В. А. Ивановский потребовал (судя по всему, за этим скрывались рекомендации руководителя КГБ города Ю. М. Васягина) исключить из партии родителей всех пятерых участников группы — Г. М. Скрипку, М. В. Синицына, В. Я. Прохорова, Э. К Есипова и А. Т. Казакевича. Логично? Да, если рассмотреть проблему ответственности за воспитание детей не только в школе, но и в семье. Но в данном случае такая постановка вопроса позволяла существенно менять акценты, и, к сожалению, вновь не в общественных интересах. Коммунисты-родители работали в институте, значит, не городские власти недосмотрели, а партийный комитет и руководство института ответственны за все происшедшее. Вновь замаячила на горизонте возможность показать бдительность и принципиальность одних в противовес идеологической и политической расслабленности других. И заработать на этом политические и служебные дивиденды.

Вбрасываемая на различных совещаниях и активах дозированная информация давала плоды. Город кипел, ползли слухи.

Созвали бюро парткома. Обсудили. Решили не исключать. В самом деле, Скрипка-отец работал начальником лаборатории, лучший секретарь первичной партийной организации. Его лаборатория работает отлично, ставится в пример. Никогда не было взысканий, честный, порядочный человек, кандидат технических наук Дед — коммунист с дореволюционным стажем. Бабушка — коммунист. Младший Скрипка был принят в комсомол, когда ему не исполнилось еще 14 лет, по специальному решению горкома ВЛКСМ как отличник учебы и активный работник городской пионерской организации.