Повседневная жизнь Калифорнии во времена «Золотой Лихорадки»

Социальная иерархия испанской Калифорнии была основана на цвете кожи. Пастухами, батраками, домоправительницами, ремесленниками, торговцами или солдатами были индейцы и метисы. Белая олигархия, или считавшаяся таковой, занимала верхушку социальной пирамиды. Она захватила все правительственные посты, из белых состояло офицерство, белым принадлежали ранчо. Между незначительной частью крупных собственников и остальным населением не возникало враждебности, ведь пищи для всех здесь было в изобилии, каждый имел свою крышу над головой, бедные и богатые веселились на одних и тех же праздниках. Неграмотный народ был далек от революционных настроений, ему были неизвестны понятия равенства и социального прогресса.

Метисы и «цивилизованные» индейцы смиренно принимали свою судьбу. Если у батрака-пеона не было своей земли, то он не знал и забот о ней; что касается пастуха-вакеро, то он, по словам многочисленных хроникеров, был самым счастливым из людей и не отдал бы своей лошади за целое королевство. Таким образом заведенный в обществе порядок не казался народу несправедливым, а воспринимался как единственно угодный Богу. Без него мир, несомненно, был бы сплошной путаницей.

Разумеется, владелец ранчо был богат землей и скотом и имел многочисленную прислугу, но за исключением нескольких предметов роскоши, которые он приобретал у заморских торговцев, он жил чуть ли не натуральным хозяйством, без излишеств. Хроническая нехватка наличности, присущая испано-мексиканскому периоду, вынуждала калифорнийцев прибегать к обмену. Между владельцами ранчо и иностранными кораблями осуществлялась не столько торговля, сколько обмен товарами. Контракты и простые векселя обычно оплачивались скотом, шкурами или салом. Судьи таким же образом определяли сумму штрафов и возмещений по приговорам. Лишь самое минимальное количество товара — несколько метров ткани, фунт сахара, изюм, сигары — оплачивалось ходившими в провинции «деньгами» — коровьей кожей, известной от Аляски до Перу под названием «билет калифорнийского банка»⁽⁴⁾.

Эти люди не были бизнесменами. Современник пишет, что, осуществляя свои сделки с кораблями янки, калифорнийцы обменивали свои кожи из расчета 2 доллара за предмет, стоивший в Бостоне 75 центов⁽⁵⁾.

До наплыва переселенцев владельцы ранчо выращивали скот только для себя и были рады продать взрослое животное за шесть долларов. «Золотая лихорадка» подняла цену скота на головокружительную высоту. В 1850-е годы оживилась торговля в долине реки Сан-Хоакин. С 1849 года пастухи регулярно перегоняли стада по тысяче, и даже по 2 тысячи голов на север, где был спрос на говядину.

Калифорнийцы стали очень богатыми людьми и тратили деньги без счета. Один американец так описывает Лос-Анджелес в период скотоводческого бума: «Улицы весь день заполнены многочисленными господами — кабальерос, сидящими верхом на превосходных лошадях и одетыми в богатые одежды, стоимость которых составляла от 500 до тысячи долларов, еще больше они платили за кожаную упряжь для своих лошадей. Помню, мне говорили, что кто-то из семейства Луго купил для своей лошади упряжь за две тысячи долларов. Все в Лос-Анджелесе казались богатыми, и все действительно были богаты, и я позволил бы себе сказать, что в этот период денег здесь было гораздо больше, чем в любом другом месте во всем мире»⁽⁶⁾.

В 1855 году благодаря продаже овец из Нью-Мехико, а также быков из Техаса и со Среднего Запада спрос на скот с севера Калифорнии уменьшился. Цены упали. В I860 году взрослая корова стоила не больше 10 долларов, и поголовье скота в Калифорнии увеличилось до трех миллионов. Как и «золотая лихорадка», скотоводческий бум продолжался недолго.

День ранчеро

Уильям Хит Дейвис оставил ценные свидетельства об образе жизни калифорнийцев. Сын известного судовладельца, он приехал в Калифорнию в 1831 году, женился на юной калифорнийке испанского происхождения и был вхож во все круги общества. Он восхищался тем, что всем калифорнийцам — от последнего метиса до высокопоставленного гидальго — были присущи природная гордость, благородство, удивительное гостеприимство. Подобно Уолтеру Колтону и многим другим он был очарован аристократическими традициями ранчерос, их веселостью, хорошим тоном и утонченностью. Разумеется, калифорнийцы больше любили развлекаться, чем работать, и их образованность оставляла желать лучшего. Их также считали расточительными, легкомысленными, лишенными практической сметки противниками перемен. Да и как не стать беззаботным, когда живешь в раю?

Как правило, ранчерос строили свои дома на возвышенности, близ реки так, чтобы окрестности хорошо просматривались со всех сторон. Ни одно дерево, отмечал Уильям Хит Дейвис, не должно было загораживать горизонт. Это позволяло держать в поле зрения окрестности и издалека видеть приближавшихся воров лошадей и скота, обычно индейцев или мексиканцев⁽⁷⁾.