Повседневная жизнь Москвы. Очерки городского быта начала XX века

«Мы шли к нашей цели тремя путями: 1) мы поощряли устройство рабочими профессиональных союзов для самозащиты и отстаивания их экономических интересов; 2) мы устроили серию лекций по экономическим вопросам с привлечением знающих лекторов; 3) мы организовали широкое распространение дешевой и здоровой литературы, старались поощрять самодеятельность и способствовать умственному развитию и побуждать к бережливости. Результаты были самые лучшие. До введения системы Зубатова Москва клокотала от недовольства; при моем режиме рабочий увидел, что симпатии правительства на его стороне и что он может рассчитывать на нашу помощь против притеснений предпринимателя. Раньше Москва была рассадником недовольства, теперь там – мир, благоденствие и довольство».

На самом деле, Трепова подвело плохое знание диалектики. Поначалу ему удалось в какой-то мере снизить накал рабочего движения, но в конечном итоге большевики воспользовались уже готовыми организациями, созданными с помощью властей, и направили энергию пролетариата непосредственно на борьбу с правительством. Впрочем, об этом в свое время достаточно подробно писали советские историки.

Так же противоречивы заслуги Трепова в деле управления полицией. С одной стороны, именно ему принадлежит заслуга организации в Москве более-менее правильного уличного движения. Это он расставил по перекресткам городовых, которым вменил в обязанность заставлять извозчиков ездить по правой стороне и не устраивать заторы. Кстати, при Трепове заступить на пост в качестве регулировщика мог любой офицер полиции, включая пристава, – такая была форма наказания за упущения по службе.

С подачи обер-полицмейстера в 1903 году царь утвердил увеличение за счет казны штата городовых на 506 человек. Правда, в связи с этим возникла коллизия, которую не удалось разрешить ни Трепову, ни его преемникам. Дело в том, что в то время жалованье полицейским выплачивалось из бюджета министерства внутренних дел, а вот все хозяйственное содержание осуществлялось за счет Московского городского управления. Когда генерал Трепов предложил расходы по вооружению новых городовых оплатить Городской думе, последняя отказалась [87]. Дело было перенесено в Сенат, да так и застряло в бюрократических лабиринтах. Только вот межведомственная склока в первую очередь вышла боком рядовым полицейским.

«Высочайше утвержденным 29 декабря 1905 г. штатом, – констатировал генерал Рейнбот, – состав московской полиции был еще увеличен на 210 околоточных и 1560 городовых; на это число потребовалось вооружение, а между тем даже и прежние городовые не имели еще пригодного и необходимого оружия; требование к городу не могло, конечно, иметь места за неразрешением Сенатом вопроса, на чей счет должно быть покупаемо оружие.

...Полиция, которая только что пережила борьбу с мятежниками, вооруженными револьверами самых последних образцов – Маузерами, Браунингами и т.п., на весь штат в 4000 с лишком человек имела лишь – 1332 старых револьвера системы Смит и Вессон, к тому же наполовину неисправных, и железные шашки по 1 руб. 25 коп. штука. Только в середине декабря 1905 года, благодаря настоянию генерал-губернатора, генерал-адъютанта Дубасова, городовые получили хотя какое– либо оружие, а именно старые берданки пехотного образца».

Да что там берданка – пусть однозарядная, но все-таки боевая винтовка. Вот когда пронесся слух, что революционеры попытаются освободить своих арестованных товарищей, возле полицейских домов выставили дополнительные караулы, вооруженные старыми капсюльными ружьями, к которым не было ни зарядов, ни капсюлей.

Впрочем, это уже случилось, когда пост градоначальника занимал генерал-майор барон фон Медем [88]. В. Ф. Джунковский, бывший в то время московским губернатором, дал ему такую характеристику: «Это был недурной человек, весьма доброжелательный, старавшийся угодить населению столицы, но не отдававший себе отчета в том, что происходило вокруг, и потому все его распоряжения как-то не соответствовали переживаемой эпохе. Когда начались беспорядки, он совершенно спасовал, не выезжал из дому, и полиция не получала должных директив, кроме того, он не имел поддержки от генерал-губернатора Дурново, который его всячески третировал, несмотря на то, что он был его ставленником. Когда приехал генерал-губернатор Дубасов, Медем почти не выезжал из дому и все время болел» [89].

В череде градоначальников особое место занимает генерал-майор Рейнбот. Он принял под командование московскую полицию в самое тяжелое время – в январе 1906 года. В городе, только что пережившем ужасы вооруженного восстания, продолжалось революционное брожение. Полицейские в глазах обывателей уже не выглядели символами торжества правопорядка. Со всех сторон градоначальнику поступали донесения, что во множестве случаев городовые стоят на постах пьяные. Да он сам наблюдал, как на Кузнецком Мосту менялись постовые: вновь заступавший пришел в штатском, отдал товарищу пальто, а сам, облачившись в его шинель и взяв винтовку, приступил к несению службы.