Повседневная жизнь на острове Святой Елены при Наполеоне

В пору Регентства обычай этот вошел в моду; это время smoking room stories — историй, рассказываемых в курительной, порой фривольных, недопустимых в присутствии дам. Леди Лоу тут совершенно непреклонна. «Она не выносит ни малейшего намека на непристойность», — замечает Горрекер и тут же добавляет, что это не мешает ей смотреть сквозь пальцы на свидания Джентилини, лакея Наполеона, с миссис Снелл в Рок Коттедже. Наполеон преувеличивал, говоря о двух-или трехчасовом отсутствии: на самом деле, портвейн распивают не более получаса, ровно столько, сколько нужно женщинам, чтобы привести в порядок свой туалет, подправить макияж и выпить кофе в гостиной, где к ним присоединяются мужчины. После кофе и ликеров наступает время игр, шарад, болтовни, а леди Лоу обожающая вист, предлагает сесть за карточный стол. Для губернатора — это одновременно и отдых, и работа, ибо он, переходя от одной группы к другой, от кресла к дивану, рассуждает, спорит и задает вопросы.

Когда часы бьют одиннадцать, супруга самого высокопоставленного гостя встает, давая понять, что пора прощаться, и, пожимая руки и церемонно кланяясь, гости удаляются, за исключением Горрекера, который с фонарем в руках под дождем идет к себе в коттедж или же удаляется в свою комнату на втором этаже в конце темного коридора.

Ужины и балы в полку также привлекают всех важных особ острова. А добраться до мрачного лагеря в Дедвуде по темным и разбитым дорогам — это ведь настоящая экспедиция! Чтобы доехать из города до плато, красотки набиваются в шарабан, запряженный шестеркой лошадей или волов, а на спуске, для надежности, меняют упряжь, ставя две лошади впереди, а четыре — сзади. Они в дорожных платьях, а бальные туалеты везут в сундучках. Вот так они и карабкаются под луной или в темноте, в зависимости от времени года, влекомые тяжеловесными и неторопливыми животными, и нередко на повороте к Аларм Хаус дождь и туман обрушиваются на крышу их экипажей, а ветер задувает фонари, которые несут идущие впереди рабы. Лагерь, украшенный сотней маленьких фонариков, конечно, мало похож на Карлтон Хаус, резиденцию принца-регента. «Темной и сырой ночью, — пишет одна дама, — выходя из карет, мы чуть не по колено погружаемся в грязь». К счастью, молодые офицеры совершают просто чудеса, чтобы разукрасить свое жилище, ибо обустроены они не лучше, чем император и его спутники в Лонгвуде. Их дома, построенные из старых досок, кишат крысами, а сделанные из дранки и просмоленной бумаги крыши текут в дождливые дни. А ведь всем известно, сколько здесь бывает дождливых дней! Гостьи, жены и дочери офицеров и поселенцев, восемнадцатилетние свежие и наивные дикарки, не обращают внимания на эту жалкую обстановку и в упоении танцуют до зари, ибо этот бал позволяет на время забыть скуку, завязать роман и показать свои туалеты и украшения, Гурго, которому не по вкусу все это кокетство и который смотрит на женщин трезвым взглядом солдата, оставил живописный рассказ об одном из таких гарнизонных балов, где собрались двести человек, чтобы поужинать, потанцевать и полюбоваться фейерверком:

«Адмирал меня спрашивает, буду ли я танцевать, если он найдет для меня даму. Я отвечаю: да. Некоторое время спустя он сообщает мне, что первый контрданс я буду танцевать с мадемуазель Балькомб, второй — с Бетси, а третий — с Розовым бутоном[31]

. Я не хотел танцевать с Балькомбами, и вот попался. Танцевать два раза подряд с одной дамой — это настоящее наказание. Мне сказали, чтобы к ужину я вел мадам Дефонтен, жену советника. После второго танца все направились в столовую. Недоразумение. Я сажусь рядом с пожилой дамой, не на то место, которое было мне указано, и правильно делаю, потому что с наглецами надо быть наглым. Я смог вернуться домой только к пяти часам утра. Барышня в розовом во время танца громогласно пукнула».

Как тут не сокрушаться — целая ночь без сна! На следующий день языки работают без устали, и малейшие подробности вечера становятся темой для разговоров за утренним чаем и кофе. Эти morning teas, которые дамы устраивают по очереди, превращаются, за отсутствием газет, в рассадник самых ужасных сплетен, где всем перемывают кости, torn to pieces — разрывают на кусочки, как говорят британские кумушки. Местные сплетницы, умирающие от скуки посреди роя служанок, находят удовлетворение в этом злословии, подглядывании в замочную скважину и мелких ссорах, и леди Лоу, что весьма прискорбно, с большим энтузиазмом ведет эскадрон в атаку. «Она фыркает, — замечает Горрекер, — и высмеивает наружность мадам Виниярд, платье, в котором она появилась на вчерашнем ужине, ее прическу и неудачное сочетание одежды и цветов в волосах». Как наседка, выставляющая напоказ своих цыпочек, которых мечтает пристроить, она никогда не упускает случая противопоставить благовоспитанность, красоту и элегантность двух своих взрослых дочерей небрежности в одежде и дурному вкусу приглашенных дам.

Королевский флот