Читаем Повседневная жизнь России в заседаниях мирового суда и ревтрибунала. 1860–1920-е годы полностью

Повседневная жизнь России в заседаниях мирового суда и ревтрибунала. 1860–1920-е годы

ПРОСИТЕЛЬНИЦА. Нужно вам знать, господин судья, что я выхожу замуж за одного домовладельца на Молдаванке. Хотя домик у него маленький, стоит не более трех тысяч, да все ж свой. Кроме того, он служит в четырех обществах членом: в Бережливом обществе, во Взаимном кредите, в Обществе сострадания и в Городском банковском обществе. Значит, человек трудолюбивый, надежный. А хозяин мой, женатый еврей, и сам ухаживает за мной. «Не выходи, — говорит, — за него, он — плут, он действительно член всех этих обществ, но это только больше доказывает, что он кругом в долгах». Человек членом четырех обществ и в долгах? Я не поверила этому и прошу хозяина подождать уплаты долга за квартиру до моего выхода замуж Не хочет и слушать.

СУДЬЯ. Это его право, я ни в чем не могу вам пособить.

ПРОСИТЕЛЬНИЦА. Прикажите ему подождать.

СУДЬЯ. Не имею права.

ПРОСИТЕЛЬНИЦА (плачет). Бедная я, несчастная, нет для меня ни радости, ни отрады.

СУДЬЯ. Да ведь на вас нет жалобы от хозяина. Ну и живите. Пока он подаст жалобу, пока вас вызовут в суд, может, вы еще и замуж до тех пор выйдете.

ПРОСИТЕЛЬНИЦА. А сам он выгнать меня не может?

СУДЬЯ. Не может.

ПРОСИТЕЛЬНИЦА. Дай вам Бог здоровья. Теперь я верю, что суд наш правый и милостивый.

Муж всегда пьян

Перед судейским столом одесского мирового судьи в 1870-х годах стоит убого одетая женщина Елена Полищук. В ее чертах нет ни молодости, ни старости, ни горя, ни радости. Это не мертвый труп, но и не живое существо. При первом взгляде на нее она кажется старухой, испытавшей на свете немало треволнений. Но, заговорив с нею, когда ее лицо немного оживится, вы заметите, что она еще молодая женщина с потухшими глазами и надорванным голосом.

СУДЬЯ. В чем ваша жалоба?

ПОЛИЩУК. Не знаю, как и сказать вам, господин судья. Шесть лет как я вышла замуж, только и знала, что побои от мужа, роды пятерых детей и четверо похорон. За шесть лет я не видела моего мужа и шести раз трезвым человеком. С утра пьян, днем спит, вечером пьян, а ночью бьет меня, бьет до истощения сил. Шестнадцати лет вышла я за него замуж. Он был человек степенный, имел свой домик, трое дрожек, лошадей. За шесть лет все пропил, третьего дня за долги взяли последнюю рухлядь. Я осталась в сырой каморке — дом продан, — без гроша денег, без одежды, без топлива, с грудным ребенком. А муж мой только пьет и бьет меня. Помогите, защитите меня.

СУДЬЯ. Что я могу вам сделать? Если свидетели подтвердят, что муж бьет вас, то я приговорю его на месяц под арест.

ПОЛИЩУК Как можно? Нет, господин судья, зачем под арест? Бог с ним, вы его только постращайте.

СУДЬЯ. Как же я его буду стращать? Ведь муж ваш не маленький. Да, наконец, я не имею права грозить ему, я могу только увещевать. Если это поможет.

ПОЛИЩУК. Не поможет, ей-богу не поможет.

СУДЬЯ. Что же делать? Наказания вы не желаете, а другой меры я не знаю.

ПОЛИЩУК. Мне наказывать его? О господи! Пусть бы он жив да здоров был, пусть бы и побил меня, да пускай бы только не пил… Ох, горе мое, горе.

СУДЬЯ. Ну, скажите же, что я могу сделать для вас?

ПОЛИЩУК. И сама не знаю. Я, видно, Богу противна, что и суд мне не может дать радости. Вот пошла бы служить куда — не могу бросить мужа. Как его нет до полуночи, так я стою у ворот и жду его. Жду иногда до самого света. Вся измучусь, вся надорвусь. Вот вижу, он идет пьяный-препьяный, задрожу от страха. Как, значит, подойдет, так первое слово: «Аленка, стерва, для чего не спишь?» И пошел тузить, пока не свалится на пол или на кровать… А то бывает, что приведет с собой какую-нибудь подружку и пьянствует с нею до утра, а я сижу в уголке и плачу. Холодная, голодная, вся избитая, с маленьким ребенком, надрывающимся криком от голода, потому что в грудях пусто. А он ничего знать не хочет — или ногой в живот, или кулаком в спину. Вот и весь его уход за мной.

СУДЬЯ. Вы бы оставили его. Посмотрите, ведь вы совсем измучились. Эдак вы недолго протянете.

ПОЛИЩУК. Оставить законного мужа? Нет, господин судья, это не по-божески. Ведь я не любовница его, а законная жена. Только могила нас разлучит.

СУДЬЯ. Вы же говорили, что пошли бы служить.

ПОЛИЩУК. Да, служить. Если бы и он поступил на службу, чтобы хоть в одном доме жить с ним.

СУДЬЯ. Я вижу, что не могу помочь вам. Пожалуй, я вызову его к суду вместе с вами.

ПОЛИЩУК. Нет, господин судья, не вызывайте меня и не говорите, что я вам жаловалась. Вы уж от себя все это сделайте, по-божески.

СУДЬЯ. По закону сам я не имею права вызывать кого-либо в суд, если нет никакой жалобы.

ПОЛИЩУК. Я жалобу могу вам написать, но чтобы вы не говорили мужу.

СУДЬЯ. Этого нельзя.

Просительница постояла с минуту, подумала. В ее унылых потухших глазах как будто блеснула искорка, как будто надежда: авось, судья уговорит его. Но очная ставка с хмужем на суде, которому она отдала здоровье, молодость, все свои житейские радости и невзгоды, отдала всю себя безропотно, любя его каким он есть… Нет, лучше буду терпеть, авось Бог поможет.