Читаем Повседневная жизнь российского спецназа полностью

В купе стало душно. Павел слез с верхней полки и вышел в коридор вагона, где были открыты окна и белые шторки хлопали на теплом ветру. В Москве через два дня — сентябрь, а значит, осень. А поезд ехал в лето, догонял лето, ухватывал его за горячий хвост.

Павел потер короткий ежик волос, прищурился на прыгающее за холмами солнце.

«Как странно жизнь устроена, — думал он. — Война — это страшно. Смерть и несчастье. Но это и дружба, храбрость, героизм, проверка любви и терпения на прочность. У многих собровцев уходили жены, не выдержав этой проверки…

Отец пришел в отряд в 1997 году. Одна чеченская кампания закончилась, обозначилась вторая. К ней готовились, ждали. Предчувствие войны витало в воздухе.

Как и все остальные будущие собровцы, отец прошел жесткий отбор при поступлении. Спарринг с несколькими партнерами, которые меняются. Свеженькие накидываются на испытуемого. «Вжик, вжик, вжик, кто на новенького? Вжик, вжик, вжик, уноси готовенького!» Но отца не унесли. Он ни разу не упал. Бой выдержал, только слегка нос подпортили, но это, считай, отделался легким испугом.

И после академии не побоялся начать все сначала, ведь сперва он стал в отряде рядовым бойцом. Это потом командир СОБРа Анатолий Геньевич Рябинков предложил ему использовать его юридические знания и проводить с бойцами юридическую подготовку в учебном центре. И скоро отец стал начальником этого центра.

Бойцам юридическая теория казалась скучным предметом. Им бы потренироваться в стрельбе и ножи в мишень побросать. Но отец терпеливо втолковывал, убеждал, объяснял:

«Да, СОБР — это силовое задержание в большинстве случаев и ничего больше. Но ведь надо не только грамотно войти в проводимую операцию, но и грамотно из нее выйти, чтобы прокурор не счел задержание незаконным».

Отец сам многому учился от своих коллег по учебному центру да и от самих бойцов. В отряде служат одни офицеры, люди опытные, прошедшие не одну войну. Многие были в Афгане. Отец изучал подрывное дело, стрелял из разных видов оружия, проходил высотную подготовку.

На этой высотной подготовке он сильно пострадал. У собровцев, кажется, были совместные учения со словаками в деревне Новая.

Десантировались с вертолета. Первыми, по правилам, прыгают самые тяжелые. И первым шел отец. А пилот вдруг рванул вверх, побоявшись задеть бетонный забор, который оказался в опасной близости.

Отец выпрыгнул, сгруппировался, насколько это было возможно в таком неудачном прыжке, и приземлился на ноги… на бетонный край взлетной полосы. Упал, перекатился, как положено, залег. Горячая волна стала накатывать от ног, поднимаясь все выше, к голове. Ему хотелось закричать от боли, но отец только тихо матерился.

А следом прыгал Георгий Калашников. Прыгнул он тоже на бетонку и тут же вскочил от яростной боли в ногах. А вставать было никак нельзя — вертолет теперь оказался слишком низко, он мог задеть. Но Калашников уже успел лечь.

Горячая волна, а это был болевой шок, как позже узнал отец, докатилась до головы, и он потерял сознание.

Попал в госпиталь с открытым переломом правой пяточной кости и сильнейшим ушибом левой ноги. На четыре месяца отца укатали в гипс. Это был май 1999 года, а в сентябре отец, хотя и ходил с палочкой, не смог остаться в Москве, когда его товарищи — отделение учебного центра СОБРа — вылетели на Кавказ, к разгоравшемуся очагу второй войны, который тлел, тлел и, наконец, вспыхнул.

Врачи отца не отпускали, нога у него болела и кровоточила, но он поехал. Там, конечно, уже через неделю нога разболелась так нестерпимо, что пошел в медицинский отряд специального назначения. У них оказалась хорошая аппаратура. Просветили его ногу со всех сторон, и доктор, профессор, ему выдал: «Я тебе так скажу, мой юный друг, тебя неправильно лечили в госпитале. Занимались раздробленными костями и поврежденными тканями, упустив из виду, что у тебя сильно поврежден сустав».

Все лечение — терпеть, терпеть и еще раз терпеть. Он до сих пор терпит. Нога синеет и отекает. Но и тогда, и сейчас он ездит в командировки, в самые что ни на есть горячие.

А потом к измотанности от трехмесячных командировок присоединилась боль потерь. Летом 2000 года погиб майор Олег Казаков, оставив сиротами двоих сыновей, в декабре отец сам получил контузию, а в феврале погиб Алексей Гуров, через месяц — Виктор Матвеев, оставив на руках своей пожилой матери восьмилетнего сына.

За десять дней до гибели Виктор приезжал к отцу. Они посидели, поговорили, как это часто бывает, ни о чем. А через десять дней…»

Павел вернулся в купе. Соседи уже спали. Он забрался на свою полку и смотрел в черное окно на мелькающие яркие пятна фонарей, окошки домов и иллюминацию станций.

Перейти на страницу:

Все книги серии Живая история: Повседневная жизнь человечества

Похожие книги

Образы Италии
Образы Италии

Павел Павлович Муратов (1881 – 1950) – писатель, историк, хранитель отдела изящных искусств и классических древностей Румянцевского музея, тонкий знаток европейской культуры. Над книгой «Образы Италии» писатель работал много лет, вплоть до 1924 года, когда в Берлине была опубликована окончательная редакция. С тех пор все новые поколения читателей открывают для себя муратовскую Италию: "не театр трагический или сентиментальный, не книга воспоминаний, не источник экзотических ощущений, но родной дом нашей души". Изобразительный ряд в настоящем издании составляют произведения петербургского художника Нади Кузнецовой, работающей на стыке двух техник – фотографии и графики. В нее работах замечательно переданы тот особый свет, «итальянская пыль», которой по сей день напоен воздух страны, которая была для Павла Муратова духовной родиной.

Павел Павлович Муратов

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / История / Историческая проза / Прочее
100 великих кладов
100 великих кладов

С глубокой древности тысячи людей мечтали найти настоящий клад, потрясающий воображение своей ценностью или общественной значимостью. В последние два столетия всё больше кладов попадает в руки профессиональных археологов, но среди нашедших клады есть и авантюристы, и просто случайные люди. Для одних находка крупного клада является выдающимся научным открытием, для других — обретением национальной или религиозной реликвии, а кому-то важна лишь рыночная стоимость обнаруженных сокровищ. Кто знает, сколько ещё нераскрытых загадок хранят недра земли, глубины морей и океанов? В историях о кладах подчас невозможно отличить правду от выдумки, а за отдельными ещё не найденными сокровищами тянется длинный кровавый след…Эта книга рассказывает о ста великих кладах всех времён и народов — реальных, легендарных и фантастических — от сокровищ Ура и Трои, золота скифов и фракийцев до призрачных богатств ордена тамплиеров, пиратов Карибского моря и запорожских казаков.

Андрей Юрьевич Низовский , Николай Николаевич Непомнящий

История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии