Повседневная жизнь русского средневекового монастыря

Преподобный Диодор Юрьегорский (в миру Диомид) пришел в Соловецкий монастырь в возрасте пятнадцати лет помолиться. В монастыре ему понравилось, и он решил остаться. Три года он трудился в келарской и прочих службах. В Житии не говорится, где он жил: в монастыре или вне его, но ясно, что не в монашеской келье. Когда Диомиду пошел девятнадцатый год, он пришел к игумену Антонию и со слезами попросил постричь его. Игумен облек юношу в иноческий образ с именем Дамиан. И только тогда благословил жить с искусным и совершенным старцем — иеромонахом Иосифом Новгородцем.

Правда, как и всегда в жизни, бывали исключения. Они допускались тогда, когда игумен видел особую избранность желавшего поступить в монастырь. Преподобный Антоний Сийский, будучи еще мирским человеком, пришел в обитель преподобного Пахомия Кенского. Игумен принял его и повелел жить в своей келье, чтобы самому научить послушника монашеской жизни. Но такие случаи были большой редкостью. Более того, уставная грамота святителя Макария, архиепископа Новгородского, строго запрещала игуменам иметь у себя келейников из мирских людей; в игуменской келье могли жить только чернецы (Макарий. Кн. 4. Ч. 1. С. 246

).

Интересные правила приема новых людей в монастырь существовали в обители самого преподобного Антония Сийского. Если брат хотел поступить в монастырь, то он «бил челом» игумену наедине. Игумен сообщал о новопришедшем соборным старцам. Старцы смотрели на брата, и если он им нравился, то игумен благословлял брата ходить по кельям старцев и просить их принять его в обитель. Но если пришелец не нравился монастырскому собору, то его по кельям не посылали. А игумен вежливо отказывал ему в таких выражениях: «Довольно у нас, господин, ныне братии. Число исполнилось» (Горский. С. 408

).

Похожий обычай был принят в скиту преподобного Нила Сорского с той только разницей, что в монастырь преподобного Нила принимали не мирских людей, а иноков, уже поживших в общежительных монастырях. Когда приходил в скит новый монах, настоятель и старцы собирались все вместе в одной келье и испытывали терпение пришедшего, задавая ему всякие неприятные вопросы. Так иноки скита поступали не со злобы, но проверяли, сможет ли брат жить с ними в скиту, а тем более один в келье. Если инок проходил это испытание, он некоторое время жил в келье настоятеля, а затем по очереди у всех монахов скита. Каждый инок рассказывал ему, какие искушения приходится терпеть здесь. Только после такого испытания новый монах принимал окончательное решение остаться или уйти.

Когда в монастырь принимали новичка, намеревавшегося стать монахом, то над ним совершался особый чин, который не был посвящением в монашество — постригом, но содержал в себе особую молитву, чтобы Господь укрепил нового брата в его намерении. Чин совершался так. Братия собиралась в храме, священник начинал по обыкновению: «Благословен Бог Наш», клирос пел начальные молитвы, после которых братии раздавались свечи. Далее клирос пел тропарь: «Яко посреде ученик своих прииде Спасе, мир дая им, прииди к нам и спаси нас». На «Славе» следовал тропарь храму, и на «Ныне» — Богородице: «Молитвами, Господи, всех святых и Богородицы, твой мир даждь нам, и помилуй нас яко един щедр». После этих молитв новый брат творил один поклон Святым вратам, другой — на правую сторону Святых врат, третий — на левую. Потом, повернувшись лицом к братии, кланялся клиросам и игумену. Тот, положив на его голову молитвослов, произносил: «Господу помолимся» и читал молитву, которая заканчивалась прошением к Богу о новопришедшем брате. Игумен молился, чтобы Господь сохранил доброе намерение брата, защитил его от зависти и злобы, благословил все его «входы и исходы», научил, как потратить нажитое в миру богатство на благие дела (Никольский К. С. 393–394).