Читаем Повседневная жизнь Соловков. От Обители до СЛОНа полностью

«Уже в последние годы своей жизни, — читаем в «Соловецком цветнике» Мануила (Лемешевского), — приблизительно лет за восемь, духовно прозревая надвигающееся грозное будущее своей Родины и святой обители Соловецкой, стал отец Зосима иногда прикровенно, а большею частью немногими словами открывать завесу грядущих событий, и не только братии монастырской, но и богомольцам, приблизительно в следующих выражениях: “Настанет такое время, что не дай Бог нам до него дожить”. Когда же его спрашивали, что именно случится, то он со вздохом говорил, что всю Россию победят. В монастырь наедет множество нечестивых людей, а монахи разбегутся в разные стороны... Раннею весною 1920 года отец Зосима говорил окружающей его братии отрывочно, односложно, порою более прикровенно о грядущих скорбях, ожидающих насельников святой обители: “Кто вытерпит сие житие, тот венцы получит”».

Спустя три года пророчества Зосимы (Феодосиева) начали сбываться, но ни самого старца, ни многих из тех, кто мог слышать его, уже не было в живых или не было на Соловецком острове.


Оказавшись в СЛОНе в 1928 году, писатель Олег Васильевич Волков с удивлением обнаружил, что вопреки всему (лагерь особого назначения тогда уже существовал на острове пять лет) иноческая жизнь на Соловках не угасла; она, конечно, видоизменилась, почти растворилась в лагерном быту, но не погибла окончательно.

В своей книге «Погружение во тьму» О. В. Волков писал: «На пустынном Соловецком морском берегу мне довелось видеть небольшую артель рыбаков-монахов, заводивших тяжелый морской невод. Делали они всё молча, споро и слаженно — десяток бородатых пожилых мужиков в подпоясанных подрясниках и надвинутых до бровей скуфьях. Самодельные снасти, карбасы, на каких плавали еще новгородцы; исконная умелость этих рыбаков, слитых с набежавшими студеными волнами; каменистая полоска прибоя и за ней — опушка из низких, перекрученных ветрами березок... Все в этой картине от века: древний промысел, отражающий прочные связи человека с природой, да еще освященный Евангельским преданием... Нет, не суждено этим мирным русским инокам стать апостолами Оставались считаные дни до изгнания их с острова. И — кто знает? — не ожидали ли их там, на материке, как прославленного Соловецкого игумена преосвященного Филиппа, современные Малюты Скуратовы?»

Читая эти слова, вновь убеждаешься в том, что древние иноческие традиции, заложенные на острове преподобными Савватием, Зосимой и Германом, а впоследствии укрепленные и приумноженные святым Филиппом (Колычевым), никуда не делись, ибо только они и были смыслом существования монахов и мирян на Соловецком острове. Верность традиции в данном случае следует воспринимать не как механически заученные фразы, движения и поведенческие стереотипы, но как естественное течение жизни в этом диком Поморском крае.

Говоря о бывших насельниках монастыря, оставшихся на острове и занявших «разные хозяйственные должности для обслуживания лагеря», митрополит Мануил поднимает весьма важный и неоднозначный для рядового восприятия вопрос. Речь идет о том, достойно ли сотрудничать с богоборческой властью, с людьми, разорившими Спасо-Преображенский монастырь и превратившими его в концентрационный лагерь? Ответом на этот вопрос была сама судьба владыки, которого связывали весьма непростые отношения с патриаршим местоблюстителем митрополитом Сергием (Страгородским), а жесткая позиция по обновленцам и прочим раскольникам того времени снискала ему славу человека сурового и непримиримого. Отбрасывая разного рода политические симпатии и антипатии, сиюминутную конъюнктуру и те самые личные обиды, о которых говорил преподобный авва Зосима Палестинский, во главу угла владыка ставил служение Богу, свершение Божественной литургии, иноческий путь, ради которых можно и должно идти на любые жертвы, вплоть до жертвы собственной жизнью. Это принципиальный момент, как представляется, в служении и молитвенном подвиге тех немногочисленных монахов, которые остались на острове, сохранив (до поры) действующим Онуфриевский кладбищенский храм (он, к сожалению, ныне не существует).

Бывший соловецкий заключенный Борис Леонидович Седерхольм писал: «Оно (духовенство. — М. Г.) держится с большим достоинством и мужеством, не высказывая недовольства, на какую бы работу его ни послали. Закончив карантин, духовенство получает должности счетоводов, конторщиков, библиотекарей и т. д. Духовенство ходит одетое сообразно сану и при встрече с лицами более высокого сана подходит под благословение, а с равными обменивается троекратным поцелуем — словом, не отступает от установленных для него правил. Случаи смерти от голода или цинги едва ли заметны, т. к. многие священники получают в достатке продуктовые посылки от родных и прихожан. Церковная служба (в церкви св. Онуфрия) разрешена духовенству лишь по субботам вечерами, после работы. Воскресных богослужений не бывает, т. к. на Соловках нет дней отдыха для заключенных и каждый из них занят от 5 ч. утра до 8 ч. вечера».

Перейти на страницу:

Похожие книги

Опасные советские вещи. Городские легенды и страхи в СССР
Опасные советские вещи. Городские легенды и страхи в СССР

Джинсы, зараженные вшами, личинки под кожей африканского гостя, портрет Мао Цзедуна, проступающий ночью на китайском ковре, свастики, скрытые в конструкции домов, жвачки с толченым стеклом — вот неполный список советских городских легенд об опасных вещах. Книга известных фольклористов и антропологов А. Архиповой (РАНХиГС, РГГУ, РЭШ) и А. Кирзюк (РАНГХиГС) — первое антропологическое и фольклористическое исследование, посвященное страхам советского человека. Многие из них нашли выражение в текстах и практиках, малопонятных нашему современнику: в 1930‐х на спичечном коробке люди выискивали профиль Троцкого, а в 1970‐е передавали слухи об отравленных американцами угощениях. В книге рассказывается, почему возникали такие страхи, как они превращались в слухи и городские легенды, как они влияли на поведение советских людей и порой порождали масштабные моральные паники. Исследование опирается на данные опросов, интервью, мемуары, дневники и архивные документы.

Александра Архипова , Анна Кирзюк

Документальная литература / Культурология
Освобождение животных
Освобождение животных

Освобождение животных – это освобождение людей.Питер Сингер – один из самых авторитетных философов современности и человек, который первым в мире заговорил об этичном отношении к животным. Его книга «Освобождение животных» вышла в 1975 году, совершив переворот в умах миллионов людей по всему миру. Спустя 45 лет она не утратила актуальности. Журнал Time включил ее в список ста важнейших научно-популярных книг последнего столетия.Отношения человека с животными строятся на предрассудках. Те же самые предрассудки заставляют людей смотреть свысока на представителей другого пола или расы. Беда в том, что животные не могут протестовать против жестокого обращения. Рассказывая об ужасах промышленного животноводства и эксплуатации лабораторных животных в коммерческих и научных целях, Питер Сингер разоблачает этическую слепоту общества и предлагает разумные и гуманные решения этой моральной, социальной и экологической проблемы.«Книга «Освобождение животных» поднимает этические вопросы, над которыми должен задуматься каждый. Возможно, не все примут идеи Сингера. Но, учитывая ту огромную власть, которой человечество обладает над всеми другими животными, наша этическая обязанность – тщательно обсудить проблему», – Юваль Ной Харари

Питер Сингер , Юваль Ной Харари

Документальная литература / Обществознание, социология / Прочая старинная литература / Зарубежная публицистика / Древние книги
1991. Хроника войны в Персидском заливе
1991. Хроника войны в Персидском заливе

Книга американского военного историка Ричарда С. Лаури посвящена операции «Буря в пустыне», которую международная военная коалиция блестяще провела против войск Саддама Хусейна в январе – феврале 1991 г. Этот конфликт стал первой большой войной современности, а ее планирование и проведение по сей день является своего рода эталоном масштабных боевых действий эпохи профессиональных западных армий и новейших военных технологий. Опираясь на многочисленные источники, включая рассказы участников событий, автор подробно и вместе с тем живо описывает боевые действия сторон, причем особое внимание он уделяет наземной фазе войны – наступлению коалиционных войск, приведшему к изгнанию иракских оккупантов из Кувейта и поражению армии Саддама Хусейна.Работа Лаури будет интересна не только специалистам, профессионально изучающим историю «Первой войны в Заливе», но и всем любителям, интересующимся вооруженными конфликтами нашего времени. Перевод: О. Строганова

Ричард С. Лаури

Документальная литература