Повседневная жизнь Соловков. От Обители до СЛОНа

Кемляне, как и все остальные поморы, не дают этой отрасли промыслов особенной доли участия и внимания, кладя всю жизнь, находя всю цель существования исключительно в рыбных и звериных промыслах, в судостроении и торговле».

В 1802 году Кемь была переведена из Олонецкой губернии в состав Архангелогородской, что во многом споспешествовало ее бурному экономическому развитию. Так, к 1856 году в уездном городе числилось три церкви, 267 домов, шесть торговых лавок, а в 1888 году в 12 километрах от Кеми, на Поповом острове, был возведен один из крупнейших на Беломорье лесопильных заводов.

Относительно спокойное течение местной истории было нарушено в марте 1918 года, когда в Кеми установили советскую власть. А уже в июле того же года город был оккупирован войсками Антанты.

Объединенный отряд финнов, сербов и англичан численностью около 2,5 тысячи человек разоружил железнодорожную охрану. Сопротивление 150 красноармейцев было довольно быстро сломлено, а руководители Кемского уездного совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов А. А. Каменев, Р. С. Вицуп и П. Н. Малышев расстреляны.

Сумевшие бежать из Кеми активисты уездсовета И. Д. Спиридонов, В. П. Солунин и Л. Н. Алексеевский сформировали несколько партизанских отрядов. Однако слабая армейская выучка и устаревшее вооружение не позволяли противостоять превосходящим силам интервентов. Отступая вглубь материка, партизаны взрывали железнодорожные мосты, выводили из строя подвижной состав, вывозили или сжигали продовольствие.

Следует признать, что местное население в подавляющем большинстве заняло сторону войск Антанты. Столкновения (вооруженные в том числе) между поморами и красными партизанами (красноармейцами) вспыхивали по всему побережью Онежской губы.

Сохранилось интересное описание обстановки на побережье (Онега, Кий-остров, Ворзогоры, Подпорожье, Сорока, Сумской посад, Кемь) как раз накануне высадки союзного десанта. Выписка из дневника чиновника Онежского казначейства:

«Настроение жителей летом 1918 года было весьма подавленное, чувствовался большой недостаток в хлебе и в съестных припасах. Большевиками производились обыски, отбирался хлеб, кое у кого из буржуазии отобрали серебро... Буржуев заставляли платить большие контрибуции... Некоторым из купцов пришлось порядком посидеть в заключении, а один из них, некто Василий Толубенский, поплатился даже жизнью. У Толубенского была приличная торговля хлебом... Толубенский, еще молодой человек 23 лет, не более, полгода только этим и жил с молодой женой. Перед самой смертью Толубенский прекратил уже, вследствие притеснений, торговлю. Все было ликвидировано, и он хотел уехать к себе на родину, кажется, в Вологодскую губернию, а вместо того получилось отправиться к праотцам. Убит он был среди бела дня в собственной лавке выстрелом из револьвера. Убил его один из членов Исполкома — Оксов. Говорят, Оксов требовал от Толубенского взятку, а последний не давал.

По деревням пролетариат тоже щупал кулаков, некоторых обирали до нитки. Грозили отбирать коров у всех, у кого имелось больше одной. В Крестном монастыре обчистили монахов, а также и церковные ценности. Само собой, не обошлось и без некоторых некрасивых выходок Та же участь (в большем размере) постигла и находящийся вверх по Онеге Кожеозерской монастырь. Молодецким налетом шайка большевиков очистила монастырь на славу. Часть монахов была перебита, остальные разбежались. Все эти странные дела и вести, часто и лживые, ужасно нервировали население... Дело дошло до того, что боялись сидеть вечером с огнем, чтобы не привлечь каких-нибудь подозрений».

Понятно, что появление интервентов, прогнавших большевиков, здесь встретили с радостью.

В августе 1919 года Учрежденный собор Спасо-Преображенского Соловецкого монастыря обратился к епископу Кентерберийскому с просьбой не выводить английские войска с Русского Севера и защитить обитель от большевиков, уже разоривших многие древние материковые монастыри.

Известно, что к этому времени Соловецкий монастырь имел шесть скитов, три пустыни, 19 храмов, 30 часовен, богатейшую ризницу-музей, типографию, училище-семинарию, ремесленные классы-мастерские, гидроэлектростанцию, радиостанцию, ботанический сад, молочную ферму, ремонтные мастерские, флотилию пассажирских и грузовых морских судов, сухой док, сеть паломнических гостиниц. Всё это огромное хозяйство оказалось под угрозой уничтожения и разграбления.

Впрочем, ответ из Англии так и не пришел...

Зато пришли вести из Кеми — 3 февраля 1920 года город был занят частями РККА.

Прокатилась первая волна арестов и расстрелов тех, кто сотрудничал с интервентами. В этом же году Кемь получила статус уездного города Карельской трудовой коммуны.

Восстановление советской власти в Кеми происходило в карательно-репрессивном формате. Местное население с нежеланием сдавало оружие, всячески уклонялось от новых повинностей, что во многом объяснило концентрацию значительных сил НКВД в регионе.