Повседневная жизнь советской богемы от Лили Брик до Галины Брежневой

Судя по всему, с годами кухня ресторана немного испортилась (может, арест Берии повлиял?). Автор популярных детективов Георгий Вайнер, как-то в 1970-х годах зайдя в «Арагви», услышал от сидящего за столом знакомого грузина: «Что такое “национальное по форме и социалистическое по содержанию”? Это — шашлык из дохлятины!» Ничего удивительного не было в том, что уроженцы солнечной республики зачастую составляли добрую половину посетителей ресторана. Они, собственно, и делали ему основную кассу. Это было счастье — оказаться в компании с приятелем-грузином или даже с двумя. Тогда все присутствующие становились свидетелями увлекательного состязания под названием «Кто быстрее заплатит за стол».

Удобное расположение «Арагви» рядом с местом жительства московской богемы сделало его любимым местом отдыха нескольких поколений семьи Михалковых, выпивших здесь достаточно вина и водки. Когда поэт переехал на Поварскую, интенсивность посещения расписного зала снизилась. Зато другие литераторы, наоборот, зачастили сюда. «Арагви» стал первым рестораном, куда после отсидки за тунеядство пришел в 1965 году будущий нобелевский лауреат Иосиф Бродский — самая что ни на есть богемная фигура, учитывая его свободное творчество. Бродский также прошел крещение в ленинградской психбольнице № 2, знаменитой «Пряжке». Судили его показательно, в забавном диалоге с судьей есть интересные эпизоды. Судья его спросила о специальности, а он в ответ: «Поэт, поэт-переводчик». — «А кто это признал, что вы поэт? А вы учились этому? Не пытались окончить вуз, где готовят… где учат…» Интересно, где же учат на поэтов…

Сегодня факт обеда Бродского можно даже увековечить мемориальной доской. Участники того знаменательного ужина Евгений Рейн и Василий Аксенов смогли проникнуть в «Арагви» лишь благодаря подкатившему на «Волге» Евгению Евтушенко, которому в те времена позволялось всё. «Огромная очередь тянулась до улицы Горького и заворачивала за угол, — вспоминал Рейн. — Мы кое-как пробились через толпу, и швейцар увидел Евтушенко сквозь стеклянную дверь. Этого оказалось достаточно. В холле нас встретил респектабельный господин — директор ресторана. Он братски расцеловался с Евтушенко и Аксенова тоже поприветствовал как старого знакомого. Бродского и меня представили. Затем нас провели в кабинет, где официанты уже накрывали стол. Здесь было тихо и прохладно — чего лучше. Но лицо нашего лидера затуманилось. Кабинет чем-то не устраивал его. Вдруг он решительно произнес: “Нет, мы пойдем в общий зал, поэт должен быть вместе со своим народом”. Официанты переглянулись, но смолчали. Я понял, что здесь слово Евтушенко — закон. Нас повели в общий зал. Это было низкое сводчатое помещение, украшенное росписями на кавказские темы. Сказать, что в зале было тесно, — значит ничего не сказать. Казалось, что спичку нельзя протиснуть в этой тесноте.

Появился метрдотель. Перекрывая шум зала громовым голосом, он попросил посетителей подняться со своих мест. Официанты начали сдвигать столы. Минут через десять освободилось место еще для одного столика. Его и внесли, уже с приборами и хрусталем, из кабинета. Никто не спрашивал, чего мы хотим, — видимо, здесь хорошо знали вкусы Евтушенко. Всё, чем богаты кавказские пиры, немедленно появилось на нашем столе. Евтушенко произнес первый тост, естественно в честь освобождения Бродского… Он поднимал тост за тостом, читал наизусть стихотворение Бродского “Пилигримы”, подливал вино, распоряжался относительно горячего. Так прошло часа два… Гремел оркестр, табачный дым густо наслоился под низким потолком».

Чем кормили в «Арагви»? В первую очередь, естественно, шашлыками различных видов и названий, а еще подавали нежнейшую осетрину на вертеле, суп чанах в глиняном горшочке, капусту по-гурийски, котлеты «Сулико», цыплят по-чкмерски, потроха куриные с луком и многое другое, ибо грузинская кухня богата и разнообразна. И все это уплеталось под вкуснейшее грузинское вино — хванчкару, цинандали, киндзмараули, саперави и кахетинское. Трезвенники упивались вкуснейшим кофе, подаваемым в кафе от ресторана «Арагви» в изящных мельхиоровых кофейниках. А еще угощали фирменным глясе — холодным кофе с мороженым.

Борис Мессерер пишет: «Мы пешком отправились в ресторан “Арагви”, который находился в двух шагах от нашего дома, рядом с памятником Юрию Долгорукому. Я заказал хороший обед из грузинских блюд. Запивали все это немалым количеством вина “Тибаани”, что не помешало мне сесть потом за руль».

Было и лобио, доступное по цене блюдо из фасоли, с разными добавками и поджаренным грузинским хлебом. Писатель Валентин Катаев как-то зашел в ресторан уже под конец дружеской писательской трапезы. Ему обрадовались: «Валентин Петрович, только лобио осталось!» Катаев тут же выдал афоризм: «Лобио всегда остается!»