Повседневная жизнь советской богемы от Лили Брик до Галины Брежневой

За свою долгую жизнь Лиля Брик повидала немало, как и услышала в свой адрес достаточно бранных и восторженных слов, так что реакция магазинной публики (с рассказа о которой мы начали эту книгу) ее мало интересовала. Она давно уже жила в ином измерении. Свою миссию Лиля видела в том, чтобы помогать потенциальным гениям до тех пор, пока никто кругом их гениальность не распознал, пока гении эти голодны и сиры, нуждаясь в крыше над головой. Короче говоря, ее волновали исключительно богемные персонажи, но с задатками элитарности, способной при умелом подходе принести наибольший процент. Хорошо умея раскручивать того или иного поэта, композитора, художника, она была и меценатом, и продюсером, и импресарио — тут уж называй как хочешь (только в печку не ставь раньше времени!).

Как-то в один из салонных вечеров — а именно этот элемент богемной атмосферы Лиля переняла у дореволюционной интеллигенции и фактически присвоила себе — Владимир Маяковский, уже превратившийся благодаря ей из футуриста-хулигана в горлана-главаря, наставлял молодого композитора Матвея Блантера.

— Скажите, Владимир Владимирович, Пастернак действительно большой поэт? Я не понимаю многих его стихов, — спросил будущий автор «Катюши».

— Вы не огорчайтесь, но вам и не надо, Мотенька, понимать. Пастернак — гениальный поэт. Но пишет он не для вас, а для нас.

А Блантер и не думал огорчаться, сочинив в дальнейшем кучу песен «советских композиторов» — ему и Михаил Исаковский был вполне понятен и устраивал как соавтор. Ну а что же такое «для нас»? Это значит в первую очередь для любимой Маяковским Лили, ее мужа Осипа и их богемного окружения, в которое многие хотели бы попасть, но далеко не всех принимали. Однако неверным было бы отождествлять Лилю с одним Маяковским, ибо это лишь глава из полновесного романа ее жизни, в котором есть и другие, не менее захватывающие, например, Андрей Вознесенский, Борис Слуцкий, Виктор Соснора, Родион Щедрин, Сергей Параджанов и др. Кроме того, она и сама заслуживает отдельного жизнеописания, ибо личность ее оригинальна до такой степени, что до сих пор не знает аналогий и примеров.

Брик — ее фамилия по мужу Осипу. А появилась на свет урожденная Лиля Уриевна Каган (дочь юрисконсульта австрийского посольства и одновременно юриста-правозащитника евреев) в Москве в 1891 году. Черта оседлости не помешала семье Каган обосноваться в Первопрестольной — просочиться за эту пресловутую черту позволяли всякого рода послабления, как то — наличие высшего образования, получить которое было весьма непросто, учитывая мизерную процентную норму, с трудом допускавшую евреев в стены российских университетов. Кстати, мать Лили — Елена Юльевна училась в Московской консерватории, что тоже в общем-то неплохо.

Отец Лили Брик частный поверенный Уриель (Урий) Каган (или все-таки Коган, как упоминается он в источниках той поры?) слыл человеком начитанным, обожал Гёте, потому и нарек дочь в память о невесте этого великого немецкого поэта — Лили Шенеман. Тем самым он словно предвосхитил возникновение любовной драмы между Лилей и Маяковским, как и Гёте, посвящавшим своей возлюбленной стихи (правда, Гёте не «лег на дуло в 36», а протянул аж до восьмидесяти двух лет, быть может, по той причине, что в итоге предпочел другую женщину). Уриель Каган был членом литературно-художественного кружка, коих в Москве тогда развелось во множестве. В доме была обширная библиотека, царила салонная атмосфера — устраивались вечера, играли на рояле, разучивали сценки. Семья жила на Маросейке в Козьмодемьянском переулке, в доме купца Егорова, на третьем этаже, рядом с синагогой, кстати, в православие Каганы не крестились.

Лилю и ее младшую сестру Эльзу (на пять лет моложе) гувернантки научили говорить не только на русском, но и немецком и французском языках. Училась Лиля с 1905 года в Московской женской гимназии Министерства народного просвещения, учрежденной Людмилой Валицкой. Именно в этой престижной гимназии случился ее первый роман — она влюбила в себя учителя, который в качестве награды за возможность лицезреть обожаемую ученицу (уж не знаем, в каких ракурсах!) выполнял за нее домашнюю работу. До сих пор биографы Лили ломают копья — какой предмет преподавал несчастный педагог: то ли физику, то ли словесность. Но логично поверить в то, что это была словесность, ибо написанные учителем сочинения дочери — на радость родителям — всегда удостаивались наивысшей оценки, о чем они не забывали сообщить всей родне и знакомым. В гимназии, что вполне естественно, Лилю тоже ценили, и не только тот самый преподаватель: как глубоко она раскрывала тему — какой слог и стиль!