Повседневная жизнь советской богемы от Лили Брик до Галины Брежневой

Судьба Эльзы сложится на редкость счастливо, что дает богатую пищу для сравнения с той биографией, которую сделает себе Лиля. Поменяв свою фамилию на более звучную, Эльза словно оборвет все прежние, связывающие ее с сестрой нити, в 1928 году выйдет замуж за Луи Арагона. Он посвятит ей поэму, а их хороший друг Анри Матисс напишет картину «Глаза Эльзы». Это вам не ватман в квартире на улице Жуковского! Вдохновение посетит и Ив Сен-Лорана — он придумает специальный наряд в честь Эльзы. Гонкуровская премия 1944 года определит ее в ряд видных французских литераторов. Конечно, с Лилей они будут встречаться и в дальнейшем в Москве и Париже. Каждый год начиная с 1950-х в СССР будут выходить книги Эльзы Триоле. Большой друг Советского Союза — так писали тогда о подобных людях — Эльза Триоле удостоится в 1967 году ордена «Знак Почета» (в просторечии «Веселые ребята»). Не орден Почетного легиона, но все же.

Переезд «святой» троицы в Москву ознаменовал собой новый этап в их богемной жизни. Дело не в новом адресе и коммунальной квартире, где их соседом оказался художник Давид Штеренберг, а в новой работе Осипа. Он нашел себе место не где-нибудь, а в… ЧК — Всероссийской чрезвычайной комиссии, где стал трудиться по своей первой юридической профессии — юрисконсультом, предъявляя (а эта бумага давала проход везде) удостоверение, выписанное ему 8 июня 1920 года в политотделе Московского ГПУ.

Наша служба и опасна и трудна,

И на первый взгляд как будто не видна…

Позднее Лиля в присутствии Бенедикта Сарнова пыталась оправдывать эту его (а также и свою) службу: «Для нас тогда чекисты были — святые люди!» То есть Осип, если верить Лиле, влился в ряды «святых» в кожаных тужурках и с маузером в руке.

По поводу «святости» чекистов Лиля могла бы поспорить с футуристом Хлебниковым, который отметился поэмой «Председатель Чеки» в 1921 году:

Мне кажется, я склеен

Из Иисуса и Нерона.Я оба сердца в себе знаю —И две души я сознаю.

Приговорен я был к расстрелуЗа то, что смертных приговоровВ моей работе не нашли.

Если кто не понял — поэма написана от первого лица, то есть лица этого самого председателя с холодной головой, горячим сердцем и чистыми руками. Да, не зря и Лиля, и Велимир сходились в одном салоне — ощущения от чекистов, по всей видимости, у них были сходными. Только Хлебников умер в 1922 году, не увидев, как эти самые Нероны и Иисусы в одном лице поставят к стенке такое число людей, что до сих пор подсчитать не могут.

Да что Хлебников, Бабель Фурманову говорил: «Очень уж я однобоко думаю о ЧК. И это оттого, что чекисты, которых знаю, ну… ну, просто святые люди, даже те, что собственноручно расстреливали…» Ну вот и хорошо — Бабель как истинный писатель в корень глядел, интересно только, как он там, в Лубянской тюрьме, вспоминал о святости своих следователей-изуверов? А что до причин святости, тут все очень просто — потому и святые, что за свои грехи могли быть расстреляны в любой момент своими же коллегами. И были к этому готовы. И всё ради победы мировой революции.

А вот другой пример — режиссер Фридрих Эрмлер, один из столпов сталинского кинематографа, до своего поступления в Ленинградский институт экранного искусства в 1923 году служил чекистом. Оператор Евгений Михайлов, снявший ранние фильмы Эрмлера и не раз попадавший за решетку, на исходе жизни обвинял режиссера в арестах своих ленинградских коллег. Об Эрмлере сохранилась такая легенда: после встречи в Риме с папой Иоанном XXIII тот сказал о нем, «что у этого господина глаза святого». Не просто святого, а «святого» чекиста, добавим мы. А его сын — Марк Эрмлер — стал хорошим дирижером, в Большом театре работал.

Эрмлера Лиля Брик упомянет в своих письмах в 1950 году — речь пойдет о сценарии, который Катанян должен был написать для «Ленфильма». А пока у Лили другой муж, Осип. Интересно, что именно Брик мог консультировать? О, работы у ЧК в те годы было много. Лишь по приблизительным оценкам, если верить въедливому англичанину (не в пример иным отечественным так называемым историкам спецслужб) Роберту Конквесту, в общей сложности по приговорам революционных трибуналов и внесудебных заседаний чекисты в 1917–1922 годах расстреляли более 140 тысяч человек, то есть за пять лет существования ЧК без малого по 30 тысяч в год.