Повторите, пожалуйста, марш Мендельсона (сборник)

– Я боялась Сильвии. Боялась и ненавидела. Мечтала изрубить ее на куски, сжечь и рассеять пепел с балкона. А сама глаз с нее не спускала. И она таращила на меня свои стеклянные гляделки. На вид они были абсолютно живые и человечьи, но злобные, как у ведьмы, с «настоящими» волосяными ресницами. Красный рот сложен сердечком, в середине чуть-чуть приоткрывались мышиные зубки… Сильвия так и ждала, что я ослушаюсь приказа. Сколько времени ходила сестра в магазин, столько Сильвия и стрекотала мне одни и те же слова. Тр-р-р-р, тр-р-р-р, ж-ж-ж-ж – будто заведенная механическая игрушка.

Перевариваю услышанное. Мы поменялись ролями, теперь я задаю Щетке вопросы:

– Вы разобрали, что она вам стрекотала?

– О да! Она обещала, что когда-нибудь защекочет меня до смерти.

Этого не может быть. Я не верю:

– Правда?

– Нет, Артем, – улыбается Щетка, – конечно, нет. Кукла вовсе не стрекотала и не жужжала, в ней и механизма никакого не было. Мне чудилось так от страха. До прихода сестры я даже пальцем не смела шевельнуть. Однажды, когда Юля задержалась в очереди, я свалилась со стульчика без сознания. Сестра пришла и перепугалась. Я очнулась уже, но смотрела в одну точку и перестала разговаривать. Она поняла, что переборщила с «воспитанием», и сильно плакала. Рассказала все маме. Мама куда-то унесла Сильвию, больше я никогда ее не видела. Но запомнила на всю жизнь. Закрою глаза – и вот она, сидит передо мной. Смотрит. Бр-р!..

– Вы до сих пор ее боитесь?!

– Не боюсь, – опять улыбается она, но как-то загадочно. И, улыбаясь, рвет рисунок на части.

– Зачем?!

– Я всегда рисую Сильвию, когда мне становится трудно. Я рисую ее по памяти, потом рву лист, и сразу становится легче. Меня научил этому очень хороший врач.

– Разве вам сейчас трудно?

Щетка вздыхает:

– Есть такое. Я не могу разговорить тебя. Поэтому и помочь тебе не могу.

– Не надо меня «разговаривать», – бурчу я, –

и помогать мне не надо. Все равно не сможете.

– Этот врач, кстати, и стал моим отцом, – совсем некстати сообщает она. – Лечил меня, лечил, и влюбился в мою маму. Они прожили вместе счастливую жизнь. Но мама ушла…

Я собирался заканчивать опасные тары-бары с опасными вопросами и не стерпел:

– Куда?

– Так, Артем, говорят, когда человек умирает,

 – говорит Щетка, сгребая со стола в пакетик бумажную кучку.

– Ваш врач… э-э, отец… он гипнотизер?

– Он психотерапевт. Я и сама выбрала эту профессию.

– Психотерапевты лечат психов?

– Психов, вернее душевнобольных людей, лечат психиатры.

– А вы кого лечите?