Поздний Толстой и Блок — попутчики по вырождению

Книга Нордау была написана врачом, рассматривавшим культурные явления в медицинской перспективе. Одновременно его точка зрения содержала самое исчерпывающее описание новых веяний в искусстве и философии и устанавливала по ним историю болезни XIX столетия. Если посмотреть на русскую литературу конца XIX — начала XX века через призму дискурса вырождения, то мы обнаружим в ней неожиданные пересечения. В настоящей работе я предлагаю читателю краткий анализ ряда произведений позднего Л. Толстого и А. Блока, между которыми, казалось бы, мало общего, за исключением того факта, что оба жили на рубеже веков. Я усматриваю в творчестве обоих отголоски вырожденческого дискурса, связанного с нервными заболеваниями fin de siècle и кризисом наследственности, обусловленным ими. Этот дискурс вызывал и у Толстого и у Блока авторскую и биографическую тревогу.

Как это ни парадоксально, но автор «Войны и мира», утверждавший ценности семьи и деторождения, первым бросил вызов продолжению рода. Он отвергал секс не только в целях чувственного наслаждения, но и направленный на воспроизведение потомства. В «Крейцеровой сонате» (1889) антипрокреативные идеи принадлежат Позднышеву, заявляющему, что в идеальном мире человеческий род придет к концу. Воззрения Толстого на секс и прокреацию не были сформулированы в терминах физического упадка или болезни, но учитывая время создания текста, трудно отделить его нравственный вызов от вырожденческого кризиса, охватившего европейскую культуру. Когда к Э. Золя обратились за мнением о «Крейцеровой сонате», он ответил критику, что «роман этот — кошмар, плод больного воображения» [Анон 1890: 2].

В отличие от Толстого, бывший намного его моложе Блок, угрозу вырождения испытал на себе, что прослеживается в его произведениях и биографии как мотив глубокого ощущения конца. Если целомудренное отношение к женщине блоковского лирического героя отсылает к В. Соловьеву и его апокалиптическому учению об эросе[3]

, то кризис продолжения рода связан у Блока с его родословной.

1

Поздний Толстой

Находящийся на грани помешательства герой «Крейцеровой сонаты» выступает сторонником полного воздержания, даже в браке. И хотя идеал воздержания был провозглашен Толстым в последние годы жизни, его следствием — а также причиной — с точки зрения философии конца века является конец рода человеческого. В послесловии к «Крейцеровой сонате» Толстой предлагает аналог fin de siècle

в виде глобального похолодания (остывания солнца), эсхатологической научной теории того времени. А. Скабичевский в отрицательной рецензии на роман отсылает читателя к той же теории, разъясняя в шутливой форме, что теория глобального похолодания служит научным оправданием для предсказания Толстого о конце человеческого рода [Скабичевский 1890: 2].

Из дневников и сочинений Толстого нам известно, что он был знаком с теорией вырождения. Так, Позднышев в разговоре о женской истерии упоминает Ж.-М. Шарко, а князь Нехлюдов читает труды Шарко и знакомится с работами таких известных психопатологов, как Ч. Ломброзо, Г. Модели, Г. Тарде и Э. Ферри. Если мы вспомним, что «Крейцерова соната» написана Толстым в период, когда он обдумывал свою эстетическую теорию, отрицающую модернизм с позиции нравственности и невропаталогии, то связь между романом и дискурсом вырождения становится более очевидной. Трактат Толстого «Что такое искусство?» (1898) был опубликован позже объемного сочинения Нордау, обрушившегося с обвинениями на современную литературу и искусство. Впрочем, есть все основания предполагать, что идеи русского писателя сложились еще до появления «Вырождения». Трактат Толстого напоминает «Вырождение», несмотря на имеющуюся у Нордау главу о позднем Толстом как о «дегенеративном» авторе, особенно «Крейцеровой сонаты». Помимо того что в трактате сурово осуждаются модернистская литература, музыка, живопись и философия с близких Нордау позиций, Толстой цитирует тех же авторов и даже те же стихотворения французских символистов, характеризуя их как болезненные и безнравственные. Подобным же образом он подвергает резкой критике таких представителей модернизма как Ницше, Р. Вагнер и Э. Мане, которые якобы напрягают нервы, чтобы удовлетворить потребность публики в стимуляции органов удовольствия. Страдая «эротоманией», эти художники, согласно Толстому, создают искусство, уродливое нравственно и разлагающее физически [Толстой 1964б:113]. В отличие от Нордау Толстой, характеризуя эти произведения искусства, вместо эпитета «дегенеративный» прибегает к эпитету «извращённый». Несмотря на тотальное опровержение европейского модернизма, «Что такое искусство?» представляет первое пространное исследование этого явления на русском языке. Подобно «Вырождению» оно дает ему исчерпывающую, хотя и негативную, оценку.

Как проявляется вырождение в «Крейцеровой сонате»?