Поздний ужин для фантома

– Людская молва надежней телеграфа. Как-то дошли слухи до этого мужика. Наверное, этот факт и скосил его. Вскоре он умер, а Калачу разрешили поселиться в поселке. Он долго думал, надо ли ему соваться за этими деньгами. Трудно такое дело одному провернуть – вот и пригласил он меня, когда до конца срока оставалось три месяца. Я должен был приехать сюда, присмотреться, узнать, кто в этой квартире живет, и ждать его, Калача. Естественно, где тайник, Калач мне не сказал: опасался, что я могу деньги присвоить. Зря, я ведь не из воровской братии. Что на земле лежит, то подниму, но в чужой карман не полезу.

– Зачем же тогда согласились помогать Калачу?

– Так ведь денежки уже ничьи! А еще Любе, бабе моей, хотел мир показать. Путешествия – дорогое удовольствие. Без денег никуда не поедешь.

– Понятно. И что было дальше?

– Приехал я сюда. Смотрю: на месте квартиры теперь ресторан. Я устроился грузчиком и стал ждать, когда Калача выпустят. А его задержали: что-то в канцелярии перепутали, и ему разрешили выехать не через три месяца, а только через пять. Пришлось мне грузчиком на вас столько времени пахать. Зато я люк нашел, выяснил, где сигнализация установлена, во сколько персонал приходит и уходит. В общем, я узнал все, что должен был узнать. Еще с охранниками подружился. Стал им пиво оставлять, чтобы хорошо на посту спалось. А тут и Калач освободился. Мы квартиру сняли, чтобы недалеко от ресторана жить.

– И Калач зачастил по ночам в ресторан?

– Да, но поиски продвигались медленно. Или хозяин квартиры указал не то место, где тайник сделал, или Калач что-то напутал.

– И время ночное ограничено, и шуметь особенно нельзя, – продолжила я.

– Возможно, Калач скорей бы нашел тайник, если бы мог быть смелее. Тут еще Клавдия Петровна так некстати. Когда она в первый раз увидела Калача, то подумала, что ей почудилось. Со мной своими страхами поделилась. Я сразу смекнул, что это она Калача засекла, ну и наплел ей про приведение. Димка недавно умер, к тому же не своей смертью. Чем не персонаж? Я ведь как думал? Она испугается и станет уходить из ресторана со всеми. Я, честное слово, не знал, что у нее сердце больное. Нет, я видел, как она настойку боярышника пьет, но ведь та на спирту! – оправдываясь, припомнил Семеныч. – Все знали, что Клавдия выпить любит. В ту ночь она, как обычно, перебрала и уснула рядом с посудомоечной машиной. Проснулась, а тут Калач по стеночке молоточком тюкает. Клавдия Петровна сначала бросилась к холодильнику и стала яйцами в Калача метать, а потом побежала прятаться в кладовку, из которой люк ведет прямо в подвал. Калач даже не знал, что она там схоронилась. Поверьте, он не хотел ее смерти, думал, что она в обморок упала.

– Мог бы оказать ей помощь или скорую вызвать.

Семеныч посмотрел на меня с удивлением.

– Скорую? А еще полицию – для себя.

– Допустим, он не хотел смерти Клавдии Петровны и уходил из ресторана, не зная, что она умерла там, в кладовке. Но после вы же ему сказали, что женщина скончалась?

– Сказал, – кивнул Семеныч.

– И все равно не оставили затею найти тайник.

– Нет.

Я поняла, что когда на кону большие деньги, таким людям, как Калач, плевать на человеческие жизни.

– Что было дальше?

– Что было дальше? Калач опять пошел в ресторан. Оставалось исследовать пару стен. Мы думали, что Клавдии нет, значит, и оставаться допоздна в ресторане некому, кроме охранников, конечно, но те ночью спят.

– Не тут-то было, – усмехнулась я, – Сначала Андрей Михайлович попросил меня остаться поработать с документацией, а потом я сама проявила инициативу. Не повезло вам.

– Да. Нам не везло. Потом и вовсе деньги у нас закончились. Позавчера Калач ушел и не вернулся. Я очень переживал, а сегодня увидел на ступеньках следователя и не на шутку струхнул: подумал, что гражданин начальник пришел по мою душу.

Не став его разубеждать в этом, я задала следующий вопрос:

– С Булкиным все понятно, а почему вы, Семеныч, ничего не рассказываете о Рите и о третьем подельнике Калача?

– О каком еще подельнике?! И при чем здесь Рита? – Семеныч очень натурально удивился.

– Ну как же… – меня смутила его реакция. – Зачем она тогда уволилась? Позавчера убеждала Андрея Михайловича в том, что работа ей просто необходима, а вчера положила на стол заявление об уходе.

– Мало ли, – пожал плечами Семеныч. – Разве вас, женщин, поймешь?

«Мало ли, – мысленно повторила я за ним. – Если бы дело ограничилось только уходом Риты из ресторана, то на это можно было бы наплевать. Но как объяснить её смерть? Клавдия Петровна, Виктор, Рита – все трое работали в ресторане «Кабуки». Случайность? Совпадение? Мало в это верится».

В дверь позвонили.

– Это полиция? – испугано спросил Семеныч, хватая дорожную сумку и не зная, что делать.

Понятно, что я для него не преграда. Меня можно было оттолкнуть и убежать, но вход в квартиру был блокирован, а прыгать со второго этажа высоко. Взгляд Семеныча отчаянно метался по комнате: он ведь не знал, кто так упорно звонит в дверь.

– Нет, это мой жених Никита, – успокоила я Семеныча.

– Жених? Какой жених? – с перепугу он туго соображал.