Пожиратели

Хотя на этот раз Коскинен не отделается шестью месяцами в тюрьме — его ждет скорее пожизненное заключение, ей этого недостаточно. Она поежилась от неприятного чувства. Нет, она не опустилась до их уровня. Здесь речь идет не о мести, на карту поставлена ее самооценка.

Контратака.

Удар по материальной базе нацистов. Уничтожение имущества. А потом пусть полиция приходит и берет его.

Рюкзак с бензиновой бомбой давил на спину. Линн заколебалась. Тьма не должна задавить свет. Вспомнились ошибки молодости. Примитивные решения. Насилие. Краткое чувство эйфории, когда месть свершилась, тут же сменившееся горьким послевкусием. Презрением к себе.

Она снова набрала номер, но за окном квартиры по-прежнему не наблюдалось движения или изменения освещения. Коскинен не ночует в квартире. Она повторила про себя код от домофона. Мужчина, за которым она подглядывала у входа в подъезд Коскинена, даже не заметил, что кто-то смотрит ему через плечо. Девушка взглянула на часы в телефоне. Половина одиннадцатого. Отсветы заплясали на гравии, когда со стороны Фрейгатан приблизилась машина. Линн прижалась к стволу дерева. Мимо проехала черная «Ауди» — такая же машина, в которой ее саму увезли насильно, когда полгода назад ее похитили нацисты. Слабое освещение в салоне высветило лицо Коскинена, когда он проехал мимо. Линн похолодела. Да, это тот самый человек, которого она видела на фотографии в расследовании, отправленном в архив.

Она проследила взглядом за машиной. Адреналин снова заиграл в крови, гоня прочь нерешительность. Коскинен припарковался чуть дальше по улице и вышел из машины. Отчетливо виднелись очертания его бритой головы. Он свернул за угол, на Хагагатан. Пару минут спустя в квартире зажегся свет. В жилах у Линн бешено запульсировала кровь. Однако девушка заставила себя выждать.

Прошло полчаса. Квартира погрузилась в темноту. Он погасил свет. Возможно, заснул. Линн тихо прокралась в тени деревьев, словно зверь на охоте. Улица казалась совершенно пустынной. В окнах домов никого не было. Склонив голову, она быстро двинулась вперед, вытащив из рюкзака пакет. Проходя мимо черной «Ауди», девушка с силой швырнула пакет с битыми свечами зажигания в закаленное стекло передней двери. Осколки фаянса ударили по стеклу, словно ружейная дробь, и оно разлетелось на тысячи осколков. Когда включилась автомобильная сирена, девушка уже скрылась за углом. Спрятавшись в темном подъезде, она выжидала. Сирена прекратилась. Прошло минут пятнадцать. Никаких любопытных. Никто не вызвал полицию.

Она остановилась рядом с «Ауди» под прикрытием припаркованного рядом грузовика и подняла бутылку со смесью бензина и масла к свету уличного фонаря. Пакетик из фольги со взрывчатыми белыми кристаллами по-прежнему торчал из горлышка, а бикфордов шнур спускался в опасную жидкость словно корень дерева. Линн просунула пластиковую бутылку с бензином через разбитое окно «Ауди», наклонилась к сиденью, прикрепила скотчем в верхней части бутылки самокрутку и закрепила бикфордов шнур в зажигалке для сигарет.

Затем подожгла.

Должно пройти семь минут, прежде чем зажженная сигарета прогорит до конца и зажжет бикфордов шнур. Линн надвинула на лицо кепку, прикрыла волосы капюшоном и быстро двинулась вперед, прижимаясь к стене дома. Вокруг было по-прежнему безлюдно. Набрав код домофона на двери подъезда дома 20 по Хагагатан, девушка поспешила в темноте на второй этаж и вытащила из рюкзака фломастеры. Прищурившись, прочла фамилию над щелью для писем. «Лахтинен». Беззвучно написала на двери жирными буквами — «Изменник родины». Затем грубыми чертами нарисовала солнечный крест. Пульс стучал по всему телу, когда она вывела подпись: «Шведские оборонительные бригады». Взглянула на мобильный телефон. Осталось две минуты. Надо спешить.

Неловкими руками девушка достала коричневую бутылку с масляной кислотой, отвинтила пробку, присела на колени рядом со щелью для писем и осторожно приподняла крышку. Из квартиры не доносилось ни звука. Возможно, чье-то легкое дыхание во сне. Вонь из бутылки шла невыносимая. Линн задержала дыхание, но запах все равно проникал в ноздри — словно открыли братскую могилу с полуразложившимися трупами. Густая жидкость медленно потекла внутрь через щель для писем. Все находящееся в квартире станет непригодным для использования, если кто-то из сообщников Коскинена попробует прибрать что-то к рукам. Но доказательства нельзя будет уничтожить. Запах останется.

Она остановилась в тени у подъезда и достала телефон, набрала 112. Запыхавшись, выпалила оператору — через программу изменения голоса:

— Хочу сделать заявление. Нацистские разборки на Хагагатан, 20. Драка на втором этаже. Взорванная машина. Хагагатан, 20.

Прежде чем телефонистка успела повторить, Линн положила трубку, побежала по улице и завернула за угол.

Человек, в которого она со всего размаху врезалась, вырос перед ней как стена.

Она отскочила как мячик, налетев на его широченную грудную клетку.

Пошатнувшись, Линн отступила назад. «Проклятье, — подумала она. — Сообщник Коскинена из квартиры Самана».