Пожиратели тьмы: Токийский кошмар

Чтобы отплыть от причала Сиборния, необходимо заранее получить разрешение дежурного капитана, и полиция предусмотрительно навестила его. На следующей неделе он сообщил, что их подозреваемый планирует вывести судно в море в четверг 12 октября.

– Мы предполагали, что на борту находится тело Люси и он планирует избавиться от него, – объяснил Удо. – Так что тем утром мы надеялись арестовать виновного.

Прокуратура токийской полиции поспешно получила ордер на арест – не по делу об исчезновении Люси, а по факту изнасилования другой хостес.

Ночь 11 октября подозреваемый провел в одной из своих токийских квартир, однокомнатном жилище в десяти минутах пешком от перекрестка Роппонги. Арест наметили на раннее утро, и Удо отправился спать, уверенный в успехе.

В три часа утра инспектора разбудил телефонный звонок японского журналиста. «Ёмиури симбун» – газета с крупнейшим тиражом в Японии и в мире – в ближайшем номере собиралась опубликовать сенсационный материал об аресте человека, подозреваемого в похищении Люси Блэкман.

– Я знал, что новость подхватят и телевизионщики, – рассказывал Удо. – Нужно было действовать до того, как выйдет утренний выпуск новостей.

Вряд ли подозреваемому удалось бы сбежать, поскольку теперь за ним велась полномасштабная слежка. Однако полицейские опасались, что под угрозой ареста он покончит с собой.

В шесть утра офицеры, которые вели наблюдение за жилым комплексом, увидели, как подозреваемый вышел из дома и направился в киоск на углу, откуда появился с пачкой газет в руках. Тут его и арестовали по обвинению в похищении и изнасиловании Клары Мендес 31 марта 1996 года. В тот день газеты впервые обнародовали его имя: Ёдзи Обара, сорокавосьмилетний бизнесмен и президент нескольких компаний.

– Когда полицейские приблизились к нему, он задрожал, – рассказывал Удо, – а на лбу выступили капли пота.

Часть IV

Обара

Слабый и сильный

Лишь несколько фотографий Ёдзи Обары стали всеобщим достоянием, да и те были тридцатилетней давности.

Все, кроме одной, снимались еще в школьные годы. На фото представал юноша с нежным, почти женственным лицом и скромной неуверенной улыбкой в черной форме со стоячим воротничком в прусском стиле, как на всех японских школьниках. Короткие волосы с пробором справа, аккуратная стрижка. На одном снимке он смотрел мимо камеры, опустив взгляд с тревожным и задумчивым выражением лица. Он казался мягким, чувствительным, даже немного похожим на девочку. Особенно выделялись губы – резко очерченные, полные и чувственные.

На самой последней фотографии, размытой и зернистой, уже стоял двадцатилетний молодой человек в рубашке с широким воротом, расстегнутой на груди. Он стал худощавее, волосы отросли. Парень уверенно смотрел в объектив сквозь большие темные очки. Поза нарочито мужественная, а в решительном взгляде читаются самоуверенность и даже высокомерие. Большинство изображений преступника вырезали из групповых фото с официальных школьных мероприятий и увеличили. В безумные недели сразу после ареста Обары японские репортеры достали снимки через его старых знакомых по школе и университету. Но даже самая свежая фотография датировалась серединой 1970-х годов.

Ходили слухи, что у его пожилой матери есть пара снимков, но вообще-то Ёдзи Обара фотографировался только ради получения необходимых документов вроде водительских прав и паспорта. Он избегал фотокамер, и даже в Центральном отделении токийской полиции отворачивался от объектива и отказывался позировать для снимка в досье.

При этом Обара был настоящим барахольщиком, копил вещи и записи, вел дневник и постоянно делал заметки, не выбрасывая даже мелочи. Эта привычка его и разоблачила. Если бы не личный архив, пусть и весьма хаотичный, полиции не удалось бы предъявить ему обвинения. Зато во внешнем мире он старался не оставлять никаких следов. Видимо, так его воспитали в семье.

Его прошлое, даже самое недалекое, выглядело неясным и расплывчатым. Если долго и упорно всматриваться (а я всматривался долгие месяцы), появлялись слабые очертания: редкие вспышки и мерцающие всполохи на лице преступника, случайные обрывки разговоров. Но не удавалось различить, что же скрывается во тьме.

Ёдзи Обара не всегда был Ёдзи Обарой. Он родился в городе Осака 10 августа 1952 года в семье с корейскими корнями. Через месяц отец дал ребенку три имени, которые по отдельности означали «золото», «звезда» и «колокол». По-японски имя читалось как Сейсо Кин, однако, поскольку родители носили фамилию Ким, ребенка стали звать Сон Чон. При необходимости семья брала японскую фамилию Хошияма. Так и получилось, что во взрослую жизнь юноша вступил с тремя именами: Ким Сон Чон, Сейсо Кин и Сейсо Хошияма.