Читаем Позвольте представиться! полностью

Позвольте представиться!

Александр Лукашев , Анастасия Лютикова , Елена Ерёмина , Мария Фариса , Роман Брюханов

– Кто знает… Возможно, когда успокоится… Но, если честно… мы ведь нарушали его покой, а должны были этот покой охранять.

Валентина Богачёва
Вечерний Виндзор

Сегодня ужин у королевы-матери.

Я крашусь, ибо страшусь – приходить к ней в затрапезном виде себе дороже, хотя она вполне может встретить в домашнем, ссылаясь на возраст.

Придирчиво отбираю книги – помимо классики, она признает детективы и современную прозу со всеми ее выкрутасами и, кажется, втайне балуется дамскими романами. Недавно я неслабо закупилась, так что сегодня мне есть что ей предложить, к тому же она единственная, кому я уступаю порой «право первой ночи» с моими книгами.

Пока едет такси, делаю несколько свежих фоток кошек: разговоры о питомцах – обязательная часть официального протокола.

Жду Дэна у подъезда, курю и подслушиваю – сапожник, ютящийся в пристройке, отменно ругается. Записываю в телефон «титьку тараканью» и «наждак тебе в сортире».

– Господи, что у тебя на голове! Соловцова, ты меня в гроб загонишь когда-нибудь! – прокомментировала она мои синие волосы.

Толстая кошка пугливо нюхала обувь, под которой растекались лужицы талого снега.

Меню, как всегда, делится на обязательную и произвольную программы. В первой – непременно бутерброды с икрой, красная рыба и «морские гады» в рассоле. Во второй – доставка на мой выбор. Я люблю ее удивлять, так что выбираю вьетнамскую кухню – немы и хрустальная лапша с морепродуктами. Смотрю, как она ножом и вилкой воюет с жаренным во фритюре немом, и думаю, что ничего из того, что стоит на столе, моя мама не стала бы есть, так ее пугало все непривычное.

– Екатерина Аркадьевна, я вам книги принесла.

– Опять какую-нибудь гадость, да? Давай сюда! Почитаем.

– Как вам Вера Полозкова?

– Ну… интересно. Это, на мой взгляд старого филолога, не совсем поэзия, но признаюсь, прочитала и еще раз перечитала. Конечно, не Ахматова и не Цветаева, но необычно. А ты Арбатову читала? Я тут ходила в библиотеку, взяла ее снова. Такая она все-таки злая, интересная. Почитай!

Мы с Екатериной Аркадьевной пьем сухое красное, Дэн – безалкогольное пиво.

– Как ваши дела?

– Да как обычно. Ничего плохого. Ничего хорошего.

– Ну, знаете, ничего плохого – это уже хорошо! Как здоровье?

– Ровно на восемьдесят два. Вы ешьте, ешьте! Сыночка, возьми еще бутерброд.

В уголке рта у нее остается кусочек хрустальной лапши. Мучительно неловко на это смотреть и мучительно неловко об этом сказать. Я отвожу взгляд к окну. Там блестит мокрый асфальт проспекта Комсомола, светится логотип «Ленты» через дорогу. Пару лет назад под окнами подрезали тополя, и они стояли жалкими ранеными обрубками, но прошло время, они отрастили новые ветки, тени которых сейчас мечутся в свете фонарей на белом снегу.

– Дети, – торжественно заводит она старую пластинку, – вы помните, что деньги и карты лежат в матрасе? Сыночка, ты помнишь ПИН-код от карты? И кошку, кошку мою не бросайте, когда я умру. И смотрите, чтобы ваши паразитки ее не обижали!

Дэн закатывает глаза и хмыкает. Я улыбаюсь.

– Так, у меня к вам дело. Мне надо поставить фотографию в вотсапе. У всех девчонок есть, а у меня нет! И еще, Дэнчик, посмотри мой компьютер, там перестали фильмы скачиваться!

Дэн отправляется в комнату, я вожусь с телефоном. Снова думаю о маме – она так и не научилась читать и писать эсэмэс, боялась компьютера и не понимала пластиковых карт. А ведь они были ровесницами.

– Нам пора.

– Ладно, лапушки, спасибо, что приехали. Хорошо посидели!

Она собирает нам с собой контейнер с бутербродами, пакетик с нарезанной рыбой, коробки с вьетнамской едой.

В машине мы сразу закуриваем.

– Ты домой?

– Ага.

По-дружески делим продукты. Мне – рыбу, Дэну – остальное. Молча едем по вечернему городу. Я на Ульяновскую, Дэн на Заводскую.

Мы три года в разводе, но до сих пор не можем ей в этом признаться.