Практика любви. Осознанный подход к восстановлению и развитию отношений

Легко принять чувства и мысли, с которыми мы согласны, но что делать, если это не так? Один из самых влиятельных психологов в истории Америки, основатель гуманистической психологии Карл Роджерс совершил переворот в нашей профессии, предложив понятие клиентоцентрированной терапии. По его мнению, мы редко решаемся действительно понять человека, потому что это рискованно. «Если мне удастся понять другого, это может изменить меня. А все боятся перемен. Как я уже сказал, непросто разрешить себе кого-то понять целиком и полностью, с сочувствием и пониманием проникнуть в его систему взглядов. Это случается крайне редко», — писал Роджерс^{2}.

Сара и Мэтт пришли на терапию по, казалось бы, незначительному поводу. Мэтт был вынужден ответить на рабочий звонок, когда они сидели в ресторане, и Сара долго ждала его за столиком. В который раз она почувствовала, что работа для Мэтта важнее, чем она. На консультации оба убедительно рассказывали, почему другой неправ. Я старался смотреть на ситуацию объективно: Мэтту нельзя было не ответить на звонок, но Сара опять почувствовала себя на вторых ролях. В спорах они упускали главное, хотя в тот момент убедить их в этом было бы трудно.

Важно было обратить внимание на то, как они оба себя чувствовали. Задача терапевта не в том, чтобы решить, кто прав, а кто виноват. Если есть победитель, значит, должен быть побежденный. Это плохой сценарий для всех, включая психолога. Его задача заключается в том, чтобы помочь людям найти взаимопонимание, проявить сочувствие и сострадание друг к другу. В этом и была ошибка Мэтта и Сары. Они не могли и не хотели принимать чувства друг друга, ведь это слишком рискованно.

Мне кажется, я знаю, о чем вы могли подумать, и соглашусь: действительно, бывают ситуации, в которых один прав, а другой — нет. Лучше, чтобы дома было чисто, чем грязно, нельзя садиться за руль пьяным, а лгать, кричать и оскорблять другого непозволительно. Но не все так однозначно. Тем не менее в любой момент можно перестать бороться за свою правоту и поставить на первое место чувства партнера. В глубине души мы хотим услышать от партнера что-то хорошее в свой адрес, а не высказывание по наболевшей теме. Мы хотим знать, что наши чувства и переживания для него важнее победы. Не ощущая понимания, невозможно найти в себе силы стать уязвимым.

В большинстве пар все споры, независимо от темы, протекают по одному сценарию. Горькая правда в том, что факты не так существенны, как чувства близкого человека. Оперируя фактами, вы, по сути, говорите: вот почему ты должен перестать чувствовать то, что чувствуешь, и вот почему твои слова — пустой звук. Полагаясь на факты и не принимая во внимание чувства партнера, мы демонстрируем, что нам важнее собственная правота, чем его благополучие.

Партнер же из-за этого чувствует себя непонятым и нелюбимым.

Запуганные части «я» не рискуют открываться настолько, чтобы понять чувства другого: слишком велика, на их взгляд, опасность остаться с разбитым сердцем. Защитник и Внутренний Критик знают, что, даже на минуту задумавшись о мнении оппонента, мы рискуем изменить свою позицию, а это страшно, как писал Роджерс, и потому «непросто разрешить себе кого-то понять целиком и полностью, с сочувствием и пониманием проникнуть в его систему взглядов».

Единственный способ избежать крупной ошибки и научиться принимать мысли и чувства партнера, с которыми мы не согласны, — это осознанно активировать субличность с соответствующими способностями. Здравомыслящая и разумная часть нашего «я» способна выслушать неприятные вещи и не принять точку зрения партнера, но как минимум согласиться с тем, что он имеет на нее право. Благодаря этому мы сможем признать, что партнер обижен и что мы тому виной, несмотря на то что хотели как лучше.

К слову, о намерениях. Принять чувства, вызванные нашими словами или поступками, сложнее, если они противоположны изначальным намерениям. Пока отношения не окончательно разрушены, намерения редко бывают дурными. Партнер сообщает о своей обиде, но, поскольку мы не собирались его задеть, мы начинаем доказывать ему, что его чувства не имеют под собой никаких оснований. Кажется немыслимым, что благонамеренные слова и поступки могут привести к противоположному результату.

Мэтт и Сара не разбирались, кто прав, а кто виноват, им нужно было всего лишь прийти к согласию. Чтобы Сара поняла, что «правильного» варианта действий у мужа не было, а Мэтт убедился, что, вопреки его намерениям, жена почувствовала себя брошенной.

Я объяснил Мэтту, как подключать к разговору открытую, любящую часть личности, и он сказал:

— Эта часть меня понимает жену. Теперь я вижу, что она чувствует. Такое никому не понравилось бы, а я часто так поступаю — бросаю ее из-за работы. Я не умею разделять работу и личную жизнь, а страдает она. Когда я отделился от агрессивной части, я также заметил, что понять — это не обязательно согласиться, как вы и говорили. Неважно, что у нас разное мнение. Раз я ее обидел, я должен показать, что понимаю ее, а не доказывать, что она неправа.