«Права человека и империи»: В. А. Маклаков - М. А. Алданов переписка 1929-1957 гг. (с иллюстрациями)

Возможен и такой подход к очень выдающемуся, замечательному человеку: где и в какое время ему лучше было бы жить? В.А. Маклаков был бы «на месте» в царствование Александра I, в пору Сперанского, либеральных салонов и не очень либеральных конгрессов. Однако без парламента он всех своих огромных дарований не проявил бы. Как человек, по природе не следующий за течением и не имеющий за собой большой политической группы, он, вероятно, нигде не мог бы стать главой правительства. Всего больше ему подходила бы должность министра иностранных дел, но, конечно, только в долгий период мира: войны с аннексиями и контрибуциями или без аннексий и контрибуций у него ничего, кроме отвращения, не вызывают. На других правительственных должностях он, быть может, сам создал бы для себя затруднения, так как при старом строе непременно заполнил бы свое министерство либералами, а при новом — консерваторами. Добавим, что в русской адвокатуре В.А. работал в пору ее высшего расцвета. И даже его эмигрантский период был сравнительно счастливым, — поскольку он может быть счастлив у кого бы то ни было. В общем, В.А. Маклаков не очень неудачно выбрал время своего рождения.  

В. Маклаков М.А. Алданову[2072]

Дорогой Марк Александрович,

Вместо статьи в газете о Вас пишу сам Вам письмо. Я хотел воспользоваться Вашим юбилеем, чтобы не только принести Вам свои поздравления, но и рассказать Вам самому, как я Вас понимал и что в Вас ценил. Но для такой задачи у меня не было достаточно времени; это на статье отразилось; и я ею недоволен. Но все-таки Вам ее посылаю; Вы поймете, что в ней недосказано, и по старой дружбе меня не осудите.

Начну теперь с одного «впечатления». Когда я еще предполагал писать о Вас, как об «историческом романисте», я хотел освежить в своей памяти Ваши романы, хотя их не забыл. Но когда я начал их перелистывать, то на этом не мог удержаться. Стал читать все подряд, как перечитывают и хорошо знакомые книги: но на это уже не было времени.

Но этот опыт мне показал, как Ваши книги читателей могут захватывать, а Вы через книги можете влиять даже тогда, когда Вас не будет. Я всегда завидовал Вам, что Вы после себя так много оставите прочного, а не только одни фейерверки, о которых помнят, только пока на них смотрят, а потом от них остался только пепел и дым.

Чем этого Вы достигаете? Прежде всего, тем, конечно, что действующие лица Ваших романов, их характеры, поступки и впечатления, которое они производят, всегда соответствуют действительной жизни, как картины или портреты хороших художников. Даже когда Вы говорите о тех, которые действительно жили, многим были известны, но которых Вам лично видеть не приходилось, как Бисмарк, Гладстон, Бакунин и многие другие, остается все-таки впечатление, будто Вы сами их знали. Это потому, что у Вас не только большой художественный и литературный талант, но и потому, что Вы внимательно изучали и эти эпохи, и этих людей, что в Вас жил не только поэт и художник, но исследователь и ученый. Недаром Вы были и химиком. Редкое сочетание в Вас столь различных свойств увеличивало Вашу силу во всем.