Правда Бориса (СИ)

В толпу медленно въехали два всадника. На них незлобно ругались, подпихивали коней, неохотно сторонились.

-Они верные слуги беса,- сказал один из них, когда верховые приблизились к Дионисию.

- Кто таков?- грозно спросил Дионисий.- Почему верхом перед митрополитом?

Всадники соскочили коней. Но видно было, что особого почтения к предстоятелю они не испытывают.

Это были Василий Губов и Дмитрий Кашка. Говорил Василий. Он представился ближним товарищем Бориса Годунова.

-Бояре Шуйский, Воротынский, Мстиславский, Голицин зазвали к себе в гости брата царицы Ирины с намерением его отравить. Но замысел сих разбойников был сорван.

Толпа загудела, Дионисий нервно встряхнул своей смоляной бородой:

-Кто сие может подтвердить?

- Иван Федорович Мстиславский,- спокойно ответил Губов.- Он и поведал нашим людям, что в кушанье или вино Годунову будет подсыпана римская отрава Кантарелла. Так воры и поступили. То видел мальчик Михаил- жилец Ивана Петровича Шуйского. Он подтвердит сие на Священном писании.

Василий не стал говорить, что Михаил- его сын. Пока не к месту, понадобится, скажет.

-Вот жалобное письмо Бориса Федоровича Годунова в земский суд,- показал Губов свернутую в трубочку бумагу. - А это,- вынул он вторую,- указ царя Федора Ивановича- учинить допрос разбойникам до суда.

Митрополит затоптался, помял желтыми, сухими пальцами бороду, пожевал губами. Не знал что делать. Народ ждал его слова. Наконец Дионисий заговорил:

- Я не в силах противиться воле...государя. Но...люди хотят знать правду прямо сейчас. Так?

"Так! - взорвалась криком толпа.- Выводи их сюда!"

Дьяк Самохин взглянул на митрополита, тот кивнул.

Глава Разбойного приказа побежал к дверям. Слету ударился лбом о косяк. Толпа опять захохотала.

На церкви Святой Варвары зазвонили к вечерне колокола. Им вторили колокола на других окрестных церквях и храмах, в Чудовом монастыре за кремлевскими стенами. С куполов сорвались вороны, стали кружить в полупрозрачном, пахнущем жжеными листьями сентябрьском небе, затем всей гурьбой подались вдоль Москвы-реки к Новодевичьему. Стало быстро, по-осеннему холодать.

Стрельцы вывели из приказа четырех "злодеев". Они были напуганы, прятали глаза в земле. Народ заволновался, раздались грозные выкрики. Мало кто любил Годунова, но дело теперь было не в нём. Попались на лихих делах, отвечайте, а что натворили и неважно. Тем более такие птицы на аркане, одно удовольствие над ними покуражиться. Толпа стала придвигаться к "проказникам". Еще немного и даст волю праведному гневу- покалечит, али вовсе порвет. Митрополит поднял тяжелый серебряный посох:

-Ну, оглашенные! Не наступай, уймись! На всё справедливость нужна.

"Справедливости и требуем, отче",- отвечали в толпе.

-Уймись, сказал!- еще громче крикнул Дионисий. Его голос был настолько крепок и громок, что люди остановились, недобро глядя на князей.

-Ну так-то.

Митрополит подошел к Мстиславскому:

-Скажи, князь, верно ли что вы отравить брата царицы и опекуна государя желали?

Иван Федорович дрожал как осиновый лист.

-Так, святейший,- еле слышно произнес он.

-Громче.

-Так! Это они, они,- кивнул Мстиславский всклоченной головой на своих подельников.- Я тут и ни при чем! Я остановил злодейство. Князь Шуйский все придумал, а эти ему помогали.

Шуйский заскрипел зубами, сплюнул в сторону Мстиславского: "Пакость непотребная".

-Что скажешь на то, Иван Петрович?-спросил Дионисий, наклонив к нему голову.

-А что я скажу?-ухмыльнулся тот.- Борис жив-здоров, как и остальные, что пришли поздравить меня с именинами. Все! Где же тут злодейство? Сам подумай, пресветлый, ежели хотели, почему не отравили? Наговоры это, придумал кто-то, а мне отвечай. И кто в своем доме гостей травит, а? Токмо скудоумные простаки. Похож ли я на такого?

-Не похож,- после некоторого раздумья ответил Дионисий.

-А Мстиславский врет, собака,- продолжал Иван Петрович.- Видать, денег ему посулили.

-Сам пес!- крикнул Иван Федорович.- Это он врет, потому как гнева людского боится. От Бога-то давно отступился, в постные дни поросятину жрет. Тьфу!

Шуйский еще крепче заскрежетал зубами, а затем неожиданно бросился на Мстиславского, ударил того головой в живот. Иван Федорович повалился наземь, смешно задрав кверху ноги. Иван Петрович стал его пинать. Толпа сначала притихла, потом загоготала. Недаром собрались. Потеха!

Стрельцы еле оттащили Шуйского. В старике имелась еще недюжинная сила.

Ухмыльнулся и Дионисий.

- Полно вам,- сказал он.- Ведь вы вместе когда-то Мариенбург, Феллин брали, Ревель осаждали, героями были, а теперь...Кому же верить?

Митрополита тронул за широкий рукав рясы Василий Губов. Сказал чтоб слышала толпа:

-Это сын мой Михаил у Шуйских прислуживал. Он видел, как Воротынский, Шуйский и Голицын подсыпали яд Кантареллу в угощение Борису Федоровичу Годунову.

-Отчего же Федька не подох?!-выпалил Иван Петрович и осекся- понял, что своим резким словом выдал себя с головой.

-Почему? Потому что Михаил выбросил отравленное мясо в помойное корыто, а в блюдо положил хорошее.