Правда Бориса (СИ)

Митрополит книгу со стола забирать не стал, степенно вышел из Грановитой палаты. Ну, во-первых, чтоб не мешать, а во-вторых, после ремонта в палате все еще нестерпимо пахло краской. "На чем её фрязины намешивают, на яйцах что ль тухлых?"-каждый раз, входя в нее, закрывал нос платком Дионисий.

Сидели молча довольно долго, не глядя друг на друга.

-Извиняться не стану,- сказал наконец Иван Петрович. Его старческие желтые глаза были подернуты красной паутиной. Видно, давно нормально не спал.

-За что же тебе извиняться, за свою натуру? Так что Бог дал, то и есть. Не пойму токмо чем ты Голицына и Воротынского на черное дело подбил. Ну, с Мстиславским понятно. Он спит и видит свою Ирину в Кремле. На все для того готов. Про тебя и не спрашиваю- суздальская кровь Рюриковичей покоя не дает, небось на своих племяшей,- Борис кивнул на Андрея и Василия,- шапку Мономаха в мечтах примеряешь. Токмо упустил одно- любая власть от Бога. Заслужить ее у Создателя надобно, а злодейством не заслужишь. Получить-то, может, и получишь, да все одно низвергнут будешь.

-Ты всегда умом и мудростью, Борис Федорович, отличался,-прищурился Шуйский,- еще тогда, когда в царской конюшне мальчонкой чумазым бегал.

К подобным уколам Борис давно привык, поэтому только ухмыльнулся.

-А что там тогда за история темная вышла,-продолжал Шуйский,- с приказным дьяком Никитиным, который весть важную государю Ивану Васильевичу нес? Вроде как его убили или сам он случайно зарезался.

-Сам зарезался.

-А-а, ну так я и думал, что сам. Ты ведь это своими глазами видал. И более кроме тебя никто.

-Никто.

-Тогда ладно.

-Да Бог с ним, с дьяком,-принял игру Годунов.- Кто он такой? Помер и Бог с ним. Ты лучше расскажи, Иван Петрович, о своей победе над Девлет-Гиреем при Молодях. Сказывают, хитрость лихую удумал-полк свой из детей боярских якобы в бегство обратил, а тут Михайло Воротынский со своими отрядами сбоку крымчан вовремя подвернулся, так и погнали поганых. Если б не ты, опять горела бы Москва. Или не якобы от татар побежал?

Шуйский дернул пегой бородой, пожевал губами.

-За победы не судят. И тебя не сужу за... Ивана Васильевича. Ловко вы с Бельским государя к архангелам спровадили. Не подкопаешься. Али он сам всё же от удара помер? Как, кстати, Богдан, не хворает ли в Нижнем?

-Не пишет,- опять остался спокоен Борис.-Видать, здоров, раз не жалуется.

-Ну дай ему Бог. Мой тебе совет, Борис Федорович, избавься от сестры Ирины.

-Что?!

Годунов даже привстал из-за стола. Напряглись на лавках и наблюдатели. Василий поднялся, но Андрей опустил его на место.

-А ты глаза-то не выкатывай,- тихо, почти шепотом, продолжал Иван Петрович.- Вот что я тебе скажу. Она бездетна и долго этого ни царь Федор Иванович, ни тем более народ, терпеть не будут. В один прекрасный день ее просто задавит толпа, а потом и до тебя доберутся. Лучше уж миром- пусть скажется шибко больной и добровольно пострижется в монахини. А ты...скажем, воеводой в Новгород али Псков поедешь, а то и вовсе послом за границу. Чем не жизнь! Ну зачем вам, Годуновым, престол? Вы ж по крови татары, а поганым не место в Кремле.

-Откровенно,-покачал головой Борис.- Славное у нас с тобой примирение выходит.

-Лучше правда, чем ложь.

-Твоя-то в чем выгода? Избавишься от моей Ирины, Мстиславскую-то Федор в жены не возьмет, на дух ее не переносит. Надеешься других девок царю из вашего семейства сосватать? Так еще неизвестно во что то сватовство выльется. Али после Ирины за Федора Ивановича примешься, чтоб дорогу племянникам расчистить? Не получится.

-Почему же?

-Я не дам.

-Вот как.

-Так.

-Сам в цари метишь?

-Почему бы и нет?

-Царевича Дмитрия в расчет не берешь. Видно, и для него что-то удумал. Так же как с дьяком Никитиным поступишь? Напоролся де сам на ножичек и концы в воду. Мой тебе совет- что-нибудь другое придумай, а то сразу догадаются.

- Советами, аки горохом сыплешь. Дмитрий мне не помеха, он незаконнорожденный. Церковь не признает.

-Так Дионисий дело поправит. Дмитрий ведь от Ивана Васильевича, а кровь-великое дело. Впрочем, худородным этого не понять.

-Куда уж нам. Так вот знай, Иван Петрович, в государи я не собираюсь, но сделаю все, чтобы укрепить царство Российское. И ты на трон не облизывайся, не по Сеньке шапка.

-Поглядим.

-Поглядим.

-Поговорили.

-Поговорили. Значит, врагами остаёмся.

-А ты бы смог простить того, кто хотел тебя убить?

-Нет. Что же народу скажем? Ждет толпа нашего примирения.

-Скажем, что помирились, по- другому нельзя, князь.

-Нельзя, Борис Федорович.

Не сговариваясь оба встали, крепко обнялись. С лавок аж повскакивали наблюдатели, Кашка крикнул "Ура!" Широко улыбались все, кроме Василия Шуйского.

"Примиренцы" вышли на Красное крыльцо палаты. На площади действительно собралось много народу. Впереди стоял митрополит Дионисий, глядел с прищуром, нетерпеливым ожиданием. Шуйский и Годунов спустились на несколько ступенек. Князь хотел что-то сказать людям, но его поворотил к себе Борис, троекратно с ним расцеловался. Затем они снова обнялись.