Правда о штрафбатах. Как офицерский штрафбат дошел до Берлина

Свои слова генерал Горбатов всегда твердо держал. Во время войны, когда его упрекали в некомпанействе, он говорил, что выпьет только в День Победы. И только тогда действительно, как утверждалось в мемуарной литературе, он позволил себе выпить рюмку красного вина. Поэтому распоряжение принести «его флягу» вызвало у наблюдавших эту сцену не меньшее удивление, чем все, что этому предшествовало. Горбатов лично отвинтил с не совсем обыкновенной фляги крышку-стаканчик, наполнил его водкой, поднес ошеломленному майору со словами: «Молодец, майор! Выпей, считай это за мое извинение и личную награду. Скольких дураков учил и воспитывал этой палкой, первого умного встретил. Продолжай службу, а за настоящей наградой дело не станет».

Необычна это легенда о генерале Горбатове, но так хотелось верить в ее реальность. А может, и не легенда вовсе, может, все так и было! Ведь у человека с доброй душой и поступки добрые.

Что же касается его профессиональных качеств и полководческих способностей, не мне судить. Но вот что пишет о нем маршал Рокоссовский:

«Александр Васильевич Горбатов – человек интересный. Смелый, вдумчивый военачальник, страстный последователь Суворова, он выше всего в боевых действиях ставил стремительность, внезапность, броски на большие расстояния с выходом во фланг и тыл противнику. Горбатов и в быту вел себя по-суворовски – отказывался от всяких удобств, питался из солдатского котла».

Мне кажется, что рейд наших батальонов в тыл немецких войск и наши боевые действия там подтверждают сказанное. Жаль, нам больше не приходилось воевать под его началом.

…По прибытии в Городец мы еще долгое время занимались приемом пополнения, формированием, вооружением и сколачиванием подразделений. Была налажена боевая подготовка, основной целью которой было обучить бывших летчиков, интендантов, артиллеристов и других военных специалистов воевать по-пехотному, а это значит – совершать напряженные марши, переползать по-пластунски, окапываться, преодолевать окопы и рвы, а также вести меткий огонь из автоматов, пулеметов, противотанковых ружей и даже из трофейных фаустпатронов. Но, пожалуй, самым трудным, особенно в психологическом плане, было преодоление страха у некоторых обучаемых перед метанием боевых гранат, особенно гранат «Ф-1». Убойная сила ее осколков сохранялась до 200 метров, а бросить этот ручной снаряд даже тренированному человеку под силу лишь метров на 50–60. Обучение проходило на боевых (не учебных!) гранатах, которые взрываются по-настоящему! Естественно, метать их нужно было из окопа, но перебороть боязнь все-таки удавалось не каждому и не сразу.

Этот период формирования и обучения несколько затянулся. Естественно, за это время завязались более тесные отношения и связи с местным населением. Да и не только с местным. Оказалось, что невдалеке был расположен аэродром, а около него базировался БАО (батальон аэродромного обслуживания), основным солдатским составом которого были девчата.

Помню, в один теплый весенний день вдруг на дороге, почти в центре села, прогремел взрыв. Как оказалось, это оттаявшая земля обнажила давно установленную немецкую противотанковую мину. И на нее наступила копытом лошадь, везущая «не хворосту воз», а целую повозку артиллерийских снарядов. Удивительно, как они не сдетонировали, а то солдат-возничий не отделался бы простым ранением. Конечно, этот взрыв вызвал переполох, но в результате наши походные кухни за счет погибшей лошади получили возможность увеличить калорийность солдатских блюд. А мой ординарец Женя (никак не вспомню его фамилию) тоже успел отхватить солидный кусок жирной конины. Будучи неплохим кулинаром, он сумел с активным участием хозяйки нашего жилища, щедро снабдившей его бульбой, цибулей и какими-то сухими пряностями, приготовить вместительный казан вкуснейшего по тому времени жаркого.

К импровизированному ужину, конечно, пригласили соавтора этого блюда, хозяйку с ее малышней, а Женя, с моего разрешения – еще и знакомых ему солдаток из расположенного недалеко БАО – батальона аэродромного обслуживания. Все были довольны, хвалили кулинара, особенно аэродромщицы. Видимо, паек у них был не как у летчиков, а поскромнее. Зато как их, бедных, тошнило и «выворачивало», когда они узнали, что это конина, да еще от той подорвавшейся лошади! Непривычны еще были к фронтовой экзотике.