Правдивые истории о чудесах и надежде

Но Шэдоу не всегда был таким ангелочком. Иногда он любил и поозорничать.

Бегая по полям на прогулке, он любил останавливаться и «общаться» с людьми, которые приехали на пикник. Однажды я долго ждала его возвращения, а когда он прибежал, в зубах держал кусок пирога.

– Шэдоу! – воскликнула я. – Ты что, стащил пирог?

Я отыскала семью, к которой подбегал Шэдоу, и извинилась за кражу.

– О нет, он не стащил пирог, – ответили родители. – Сын уронил кусок на землю, и мы угостили собачку. – Не знаю, правду ли они сказали или просто не хотели смущать меня, но тот раз был не единственным, когда Шэдоу возвращался с чужой едой во рту. Когда ему попадалась помойка или куча мусора, он тут же бросался разорять ее, и мне приходилось уводить его в другую сторону и отчитывать. Он быстро понял, что так делать нельзя.

В компании Шэдоу лето пронеслось незаметно, и вскоре листья с деревьев облетели, земля подернулась инеем и пришло время Рождества. В нашей семье Рождество всегда было особенным праздником. Некоторые люди, потерявшие близких, не ставят елку, но я знала, что Майкл не хотел бы, чтобы мы лишились праздника в первое Рождество после его смерти. И я достала елку из чулана, а наряжая ее, сказала Шэдоу: «Это твое первое Рождество». Он с любопытством смотрел, как я развешиваю мишуру и разноцветные шарики. Мой маленький друг, кажется, понимал, что происходит что-то волшебное.

Майкл всегда любил Рождество, и мне хотелось, чтобы в этом году праздник был таким же особенным, как и всегда. Я расставила по квартире зажженные свечи, включила рождественские гимны и постепенно прониклась чудесным рождественским настроением.

В выходные перед Рождеством собралась вся наша семья. Мы пели рождественские песни и гимны: кто-то сел за пианино, другие взяли маракасы, барабаны, тамбурины и прочие инструменты из коробки с детскими игрушками. Это была наша рождественская традиция, и Шэдоу завороженно наблюдал за происходящим. Этот момент для нас и означал приход Рождества.

Мы с Шэдоу часто гостили у Шона и его жены Николь, но в тот год мне хотелось встретить рождественское утро дома. Наступил праздник, и мы с моим маленьким другом проснулись одни. Я включила радио, и мы позавтракали под звуки рождественских песен. Потом я вручила Шэдоу подарок, завернутый в красно-зеленую бумагу. Он разорвал ее и с восторгом обнаружил внутри пищащую фигурку суриката.

Но когда я начала разворачивать свой подарок, он отложил игрушку и стал внимательно смотреть на меня. Уверена, он прекрасно понимал торжественность момента.

Потом я собрала дорожную сумку, упаковала меховой лежак Шэдоу, и мы поехали к Шону. Мы отлично провели день. У Шона была собака – Бентли, помесь пойнтера, его тоже взяли из приюта. Ошейник Бентли украсили мишурой. Мишура красовалась даже на аквариуме с рыбками! Мы обменялись подарками, а две мои внучки помогли Бентли развернуть его подарки. Потом нас ждал вкуснейший рождественский обед. Второй день после Рождества мы праздновали уже дома у Клер. Снова ели индейку и насмеялись на год вперед. Собаки были и у Клер – немецкая овчарка Симба, Вильма, лохматый джек-рассел-терьер, и Бини, самый ворчливый и, пожалуй, самый старый в мире джек-рассел-терьер. Эта троица, Шэдоу и Бентли с мишурой на ошейниках весело играли в догонялки; по комнате летали игрушки и обрывки оберточной бумаги.

За обедом собаки то и дело ныряли под стол, надеясь, что им достанется кусочек индейки (хотя и знали, что этого делать нельзя).

– Расшалились, – сказала я Клер. – Знают же, что нельзя дежурить под столом!

Она кивнула и рассмеялась. Конечно же, мы не стали их прогонять и подкармливали индейкой со стола, когда думали, что никто не видит.

Мы с Шэдоу гостили у Клер три недели, а когда приехали домой, я была рада, что Шэдоу со мной и мне не пришлось возвращаться в пустой дом в одиночестве впервые после смерти Майкла.

Теперь мы с Шэдоу вместе завтракали, обедали и ужинали, а по вечерам любили сидеть на диване перед телевизором. Иногда я читала книгу, а Шэдоу садился рядом на свои подушки и дремал. А потом просыпался и лез обниматься, напоминая, что он здесь и никуда не делся.

Мы очень хорошо изучили друг друга и знали наперед, что будет делать другой. Если я вставала и шла на кухню, то знала, что Шэдоу пойдет за мной. Когда к нам собирались прийти гости, я убирала покрывала с диванов, и Шэдоу знал – будут гости. Он шел на свое место и послушно лежал там.

Не всегда это работало мне на руку. Например, если я надевала нарядное платье, Шэдоу понимал, что сейчас я пойду куда-то одна. Тогда он ложился передо мной на пол, клал голову на лапки и смотрел на меня своими чудесными карими глазками, точно хотел сказать: значит, меня не возьмешь?

Он пытался разжалобить меня, и у него получалось. Но я все же говорила:

– Веди себя хорошо. Я скоро приду.