Правдивые истории о чудесах и надежде

Джесси при этом никогда не жаловалась и даже не вздрагивала, когда ей кололи лекарство. Она начала терять контроль над движениями, но никогда не скулила, поскользнувшись, порезав губу или сильно ударившись носом. Как раньше, каждый вечер она засыпала на диване и ждала меня. У нас с ней был свой вечерний ритуал. Я говорила: «Джесси, пора на свое место». Но она даже не думала вставать с дивана. Вместо этого она поворачивалась на спину и вытягивала лапы вверх – как ребенок, который ждет, чтобы мать взяла его на руки. Так она и лежала, пока я не соглашалась отнести ее на место. Впрочем, мне и самой нравилась эта игра.

Мы взяли Джесси в пятимесячном возрасте – раньше она жила в семье, но от нее отказались. Я тут же привязалась к ней, и со временем эта привязанность усилилась. Хотя ей было уже одиннадцать лет, я все еще считала ее своей малышкой. За всю жизнь Джесс никогда не оставалась в одиночестве дольше, чем на час или два. Уэйн работал почтальоном, а я – администратором на полдня; после обеда он возвращался домой, а я уходила.

Как-то вечером я положила Джесси корм и увидела, что ей трудно жевать. Я размяла ей еду и подождала, но челюсти у нее по-прежнему не раскрывались. Потом она вдруг начала шататься, задрожала, и тогда мы с Уэйном повезли ее к ветеринару.

Тот осмотрел ее, и его лицо помрачнело.

– Симптомы Джесси вызваны опухолями, и, боюсь, дальше будет только хуже.

– Мы можем как-то ей помочь? – спросила я.

Он покачал головой.

Я знала, что остался лишь один выход, но мне очень хотелось, чтобы врач предложил другой вариант.

– Если бы это была ваша собака, что бы вы сделали? – спросила я.

– Усыпил бы ее, – ответил врач. – Это самый милосердный поступок, учитывая, как она мучается.

Я взглянула на Уэйна, и он кивнул. Мы немного посидели с Джесси и попрощались с ней. А когда вышли из клиники через час, руки, в которых не было поводка, казались пустыми и ныли. Я приехала сюда, надеясь, что ветеринар даст Джесси отсрочку, а теперь уходила одна.

Дом без Джесси опустел, и я не могла заставить себя выбросить ее вещи. Когда мне на глаза попадался ее лежак и розовое одеяло, у меня болело сердце.

Каждый день я возвращалась с работы, и вместо ее маленькой мордочки за дверью меня встречала пустота.

Я сказала Уэйну:

– Прихожу домой, а меня никто не ждет.

Он, как обычно, попытался обратить все в шутку:

– Дети дома, когда ты приходишь. Давай попросим Мэтью, чтобы он выбегал тебе навстречу по лестнице.

– Ты понимаешь, о чем я, – ответила я.

– Конечно, дорогая, – ласково проговорил Уэйн. – Но что мы можем сделать?

– Я не хочу ждать, когда можно будет завести еще одну собаку, – выпалила я. – Хочу собаку прямо сейчас.

– Я не против.

Мы хотели взять питомца из приюта, и я начала просматривать сайты центров помощи животным недалеко от нашего дома в Эссексе. У нас было единственное условие – мы хотели терьера. Терьеры такие веселые, и у них очень умные глаза! Кроме того, они очень наблюдательны.

А еще я любила душещипательные истории, и если бы нам попалась собака без одной лапки или с одним глазом, я бы точно ее взяла.

Прошел месяц, но увы, я так и не нашла ничего подходящего.

Наступил декабрь, ночи стали длиннее, и мы поставили елку и стали зажигать камин. Мы готовились к Рождеству, как обычно. Но без Джесси в ее рождественском свитере с пятнами десерта, без ее пыхтения у камина, где было слишком жарко спать, без полного равнодушия ко всем подаркам, кроме съедобных, праздник был не праздник.

В канун Рождества я повесила носки с подарками над камином – для всех, в том числе и для Джесси. Мне не хватило духу убрать ее носок. А потом Уэйн положил под елку еще один подарок, повернулся ко мне и сказал:

– Это тебе.

– Мне ничего не нужно, кроме собаки, – ответила я.

– Тогда лучше пусть это будет не собака, ведь подарок лежит завернутым уже две недели! – с улыбкой ответил Уэйн.

Наутро мы встали в шесть утра, а через полчаса приехала моя мама. Прежде чем закрутиться в заботах и пока не проснулись дети, мы сели выпить чаю с бутербродами и обсудили последние новости.

Мы отмечали уже второе Рождество без моего отца, Альберта, и первое без Джесси. Настроение было не очень. Остаток дня прошел, как в тумане – мне казалось, будто я наблюдаю за происходящим изнутри елочного шара. Реальность тупой болью отзывалась в груди – папы и Джесси больше не было. Но моя семья, что была рядом, помогала держаться.

Куда бы я ни пошла, все в доме напоминало о Джесси. Красное кожаное кресло у окна, на которое она становилась и выглядывала на улицу – на сиденье все еще осталось углубление и складочка в том месте, где она сидела. В саду на траве протоптана тропинка, ведущая в кусты: увидев белку, Джесси всегда бежала в ту сторону.

После Рождества я заявила Уэйну:

– Я больше так не могу. Нужно найти собаку.