Правильный вопрос

Пришлось усложнить схему и при выборе самого главного опираться на родословную. Эта схема тоже периодически стала давать сбой – наследники нужного пола не рождались вовремя, рано умирали или не оправдывали ожиданий. Стали использовать еще один способ аргументации – опору на сокровенные знания, доступные и понятные далеко не всем. Умение читать и правильно толковать священные тексты и находить там нужные ответы, чтобы выдавать их за «волю свыше», помогло дополнить логику построения Системы. Такие аргументы тоже никак нельзя было назвать однозначными – сразу начались споры о том, какие тексты можно считать непререкаемыми источниками истины (то есть каноническими), а какие апокрифами. Вскоре выяснилось, что даже один и тот же текст можно истолковать по-разному, особенно если автор писал на полузабытом языке и умер несколько столетий назад. Те, кому больше нравились неправильные тексты или их слишком свободная интерпретация, заканчивали в изгнании или на костре.

Об этом чуть позже, пока остановимся на особенностях Системы, которая построена с помощью такой неоднозначной аргументации, но определяет для всех пределы дозволенного.

Начнем с того, что в отличие от инструментов, описанных в предыдущей главе, полученные правила никак не могут быть универсальными – они действуют только в пределах влияния тех, кто эти правила диктует. Как сами правила, так и подкрепляющие их аргументы могут без конца оспариваться и пересматриваться в зависимости от обстоятельств. Устойчивость всей конструкции зависит от убедительности правильной идеи или предположения, вокруг которых эта Система построена. Правила из предыдущей главы, построенные на объективных доказательствах, со временем только дополняются, не меняя своего содержания в принципе. Правила, установленные с помощью «так надо», действуют только определенный промежуток времени.

Португальцы в XV веке вернули контроль над южной стороной Гибралтара, отданный мусульманам семь столетий назад, и начали заплывать дальше и южнее всех, осваивая берега Африки. Они открывали новые земли, а кого можно было спросить насчет прав собственности на эти находки, кроме папы Римского? Кто еще в Европе тогда располагал более внушительным набором аргументов? Папа авансом отдает португальцам все неизвестные земли, которые они найдут к югу и востоку от мыса Бохадор (сейчас это Марокко). На западе пока не было ничего интересного – только океан и немного уже известных островов.

Но вот Фердинанд Арагонский с Изабеллой Кастильской взяли Гранаду и покончили с последним мусульманским халифатом на Пиренейском полуострове. К ним вернулся Колумб, который забрался дальше всех на запад и нашел там что-то похожее на Индию. На святом престоле оказался Александр VI Борджиа с арагонскими корнями, и по просьбе земляков он проводит новую границу прямо через океан по меридиану чуть западнее Азорских островов. По мнению папы, на всех землях, что будут найдены к западу, должны хозяйничать испанцы, восточнее – португальцы, и это будет правильно, а у нарушителей начнутся проблемы со Святым Престолом со всеми вытекающими. Никто еще не догадался о существовании Америки и Тихого океана, не понял, что за линией находятся целых два «ничьих» континента. Португальцы поторговались и на всякий случай сдвинули разделительную линию немного к западу, чтобы потом найти на этой «дольке» свою часть Южной Америки и осваивать ее с полным на то правом.

Вот так папа провел линию на карте, посовещался, передвинул палец на сто лиг к западу по пустому полю с нарисованными кораблями и левиафанами – и до сих пор Бразилия говорит на португальском.

Схема, устроившая португальцев с испанцами, сразу не понравилась другим европейским монархам, но им пришлось оглядываться на Святой Престол и мощный испанский флот. Лет через сто примеры непослушания, показанные Генрихом VIII Тюдором вместе с его дочкой Елизаветой, и другие события заставили переоценить аргументацию папы Римского, и вскоре его уже мало кто спрашивал. Нашлись другие способы пересмотреть установленные границы – в XIX веке добрую часть Северной Америки можно было купить по сходной цене у Наполеона или просто нагло «отжать» у растерянных наследников Испанской империи, как это сделали Соединенные Штаты.

Есть еще одно отличие – применение правил, построенных на «так надо», не всегда будет приносить положительный результат. То, что было большой удачей для XVI века, уже в XVII веке начинает тормозить и тянуть вниз. Во многом из-за импорта из Нового Света золота и серебра в Испанию опоздала промышленная революция. А в XX веке колонии стали создавать для европейских метрополий всё больше проблем, и пришлось нести приличные издержки, избавляясь от своих бывших источников дохода.

Всегда кому-то будет лучше, а кому-то хуже, и реже всех внакладе остается автор инструкции, определяющей, что такое «хорошо» и что такое «плохо». Такие правила нуждаются в частой доработке, а уровень допущений уже не привязан к простой и понятной задаче и оставляет широкое поле для интерпретаций.