Правитель империи

— уберите вон этого… из тайной стражи, — поморщился первосвященник. два юных служителя тотчас поволокли безносого к выходу.

— Пусть его опознает Иуда, — предложил Га-верд. Все согласно закивали. пересекая зал, быстрым шагом ко мне направился довольно высокий юноша. Черные густые волосы, бледное, чистое лицо, тревожно-радостные, широко раскрытые глаза.

— Учитель, — воскликнул он, обнимая меня, и прошептал на ухо: „Я знаю, что ты не Иисус“. — Это он, — твердо сказал он, повернувшись к членам Синедриона. И поцеловал меня в лоб.

— Хорошо, — отметил, словно про себя, первосвященник. И уже громче приказал: — Дайте ему его деньги. Он их честно заработал.

Один из младших членов подошел к Иуде и вручил ему кожаный кошель. Иуда раскрыл его и стал считать серебряные монеты. Все терпеливо ждали.

— Тридцать! — радостно объявил он наконец.

— Ты свободен, — объявил ему первосвященник.

— Я ухожу, — сказал Иуда. — Ты вряд ли сейчас простишь меня, Иисус. Но я поступал, как велит мне совесть, и ты поймешь меня очень скоро.

— Очень скоро, — зловеще усмехнулся Га-верд.

— Берегись! — крикнул я ему на прощанье. — Если пьяные солдаты узнают про твои деньги, тебе несдобровать!

Он молча поклонился мне и исчез.

— Итак, бродячий проповедник, ответь, правда ли, что ты призывал людей Иерусалима выступать против всех, у кого было хоть немного больше того, что им самим было необходимо для существования? — бесстрастно начал допрос первосвященник.

— Да, — гордо вскинув голову, ответил я.

— Он твердит, что у всех всего — вы только вдумайтесь: у всех всего! — должно быть поровну, — сказал кто-то с издевкой.

— Разве это не естественно? — удивился я. Мне легко было вести этот разговор, я был не просто хорошо знаком с проповедями брата, я был его верным и преданным учеником.

— Не убий, — продолжал допрос седой, важный старик, даже злейшего врага своего?

— Убийство порождает убийство, — твердо сказал я. — Любовь порождает любовь.

— „Не возжелай жену ближнего“, — залился внезапно хохотом Га-верд. Это еще почему? Если она тайная блудница, пусть блудит и наяву. Для таких у нас древний, преотличнейший закон — забивать их камнями до смерти. Хорошо и то, что муж от такой быстрее избавится.

— Женщина во всем равна с мужчиной, — я сказал это так, чтобы слышали все в зале. — раз грешат двое, значит оба грешники.