Право на любовь

В груди сладко защемило, но к этой сладости примешивалась горечь от осознания, что вот так каждое утро не будет. Пока есть Глеб, нормальные отношения с нормальным мужчиной, который мне нравится, не светят. Но я смогла улыбнуться и ответить почти спокойным голосом:

— Привет.

Из моих рук вынули нож, мягко развернули и поцеловали. Долго, нежно и упоительно. Чёрт. Я не смогу его обманывать! Просто не смогу сказать, что эта ночь была на один раз и случайностью, а потом ещё и соблазнить в кабинете! Однако если не сделаю, Глеб накажет уже не меня, а Аню, и вот это будут совсем не шутки. В голове настойчиво стучалась мысль рассказать всё Алексею, и чтобы он разобрался с Самойским, но… Но. Всё упиралось в записи. Мне невыносимо было думать, что Лёша увидит это непотребство, и даже учитывая, что поверит он скорее мне, чем Глебу, всё равно… Осадочек останется. Трещина будет расти, и в конце концов, отвращение пересилит симпатию. Мне точно придётся переходить на другую работу и строить жизнь заново. Зато избавлюсь от Глеба… Если избавлюсь. А вдруг у Каменева недостаточно влияния, чтобы справиться с этой ситуацией?!

Конечно, за всеми этими невесёлыми мыслями я совсем упустила, что меня вообще-то целуют. А вот Алексей, похоже, почувствовал, что мысли мои далеко от происходящего. Он отстранился, заглянул в глаза, чуть нахмурившись.

— Всё в порядке? — негромко спросил, и пришлось срочно брать себя в руки.

— Да, нормально, — я храбро улыбнулась и мягко высвободилась. — Садись, кофе сейчас сделаю. Просто Аня скоро возвращается… — добавила, пряча взгляд и надеясь, что Каменев намёк поймёт.

От неловкости, нараставшей с каждым мгновением, я не знала, куда себя девать. Движения стали суетливыми, и я едва не выронила тарелку с бутербродами — хорошо, у Лёши реакция оказалась что надо, и он успел перехватить.

— Я понял, — последовал невозмутимый ответ, и на душе стало ещё хуже.

Завтрак прошёл в молчании. Я прятала глаза и старалась не смотреть на Алексея, а ведь так хотелось поговорить, попробовать узнать его лучше, как человека… Не стоит, Лиля. Потом хуже будет. Так и подмывало потянуться к телефону и позвонить Ане, узнать, всё ли с ней в порядке, но при Каменеве я это делать не хотела.

— Спасибо, Лиль, — тепло улыбнулся Лёша, словно почувствовав, что снова о нём думаю. — И кофе отличный получился, без всякой кофе-машины, — добавил он, и я ощутила, как на щеках выступил румянец.

Даже улыбнуться смогла, скользнув по его лицу взглядом. Запоминая каждую чёрточку, мысленно прося прощения за то, что у нас ничего не выйдет. Лёша поставил чашку в раковину и даже сполоснул — я не успела остановить, — а потом вышел в коридор, и я за ним. Молча наблюдала, как он оделся, прихватил барсетку, взялся за ручку двери. Безумно хотелось, чтобы Лёша подошёл, поцеловал напоследок, хоть чуть-чуть разбавил витающую в воздухе напряжённость, но я скрестила руки на груди и запретила себе показывать эмоции.

— Лиль, — вдруг позвал Каменев и обернулся, одарив меня пристальным взглядом. — А у тебя с Глебом что-то есть?

Вопрос сбил с толку и всколыхнул не просто тревогу, а настоящую панику. Надо срочно что-то ответить, нельзя, нельзя, чтобы Алексей заподозрил неладное!

— Нет, с чего ты взял? — как голос не сорвался, не знаю, и полумрак в коридоре очень выручил — надеюсь, моё бледное лицо Каменев не заметил.

— Просто я видел, как он вчера на тебя смотрел, — ещё больше испугал внимательностью Лёша, а потом вдруг развернулся, шагнул и крепко обнял.

Его губы настойчиво прижались к моим, язык раздвинул, проникая внутрь, и сопротивляться сил не осталось. Мои руки обвили шею Каменева, тело прильнуло, и я ответила, с отчаянием приговорённого, которому дали последнее желание. Целовала жадно, лихорадочно, цепляясь за широкие плечи, запуская пальцы в русые волосы и едва не плача от острого приступа нежности и тоски. Приехали, Лиля. Кажется, я влюбилась…

— До завтра, — шепнул Лёша, отстранившись, и мне показалось, хотел добавить что-то ещё.

— Пока, — поспешно ответила я и с большой неохотой отступила, борясь с соблазном удержать Каменева, не дать ему уйти.

Но дверь закрылась, и я осталась одна. Из меня как будто выпустили воздух, колени подкосились, и я осела на пол, прикусив губу и зажмурившись. Предательская слезинка всё-таки скатилась по щеке, внутри стало пусто и больно. Завтра всё будет совсем по-другому, Лёша, даже если ты думаешь иначе. Кое-как взяв себя в руки, я поднялась и направилась в комнату, за телефоном — узнать, где и как там Аня, и когда ждать её домой.

Спустившись к своей машине, Алексей сел за руль и вытащил мобильник. Он слышал, как Лиля с кем-то разговаривала, и хотя по её фразам было не понять, в чём состояла суть разговора, резкое изменение поведения девушки сказало ему о многом. И нервозность, сквозившая в каждом жесте Лили. А уж изменившееся лицо, когда он спросил о Глебе, превратило его подозрения в уверенность. Каменев набрал номер и поднёс трубку к уху.

— Вась? Слушай, а приставь-ка своих молодцев к Самойскому, — негромко попросил он.