Право на любовь

Я смотрела на него и понимала, что внутри что-то перегорело. Как выключатель повернули. Наверное, просто в самом деле устала бояться за себя, за Аню, а может, прошедшая ночь с Алексеем так подействовала. Он сильный, умный, и точно сумеет разобраться со всем. А записи… Я не буду говорить о них. Обойдусь тем, что Самойский шантажирует меня жизнью и безопасностью Ани. Правда, всё равно придётся признаться, что между нами был секс… Что ж. Решать Алексею. Снова кивнув, негромко уточнила:

— Это всё, Глеб Витальевич?

— Да, всё, — отрывисто ответил он. — Иди.

Я и вышла. Машинально сунула коробку с чем-то в один из ящиков стола, даже не посмотрев, что там, несколько минут пялилась в монитор, не видя его, потом встряхнулась и выпрямилась. Работу никто не отменял, об остальном подумаю позже. В том числе и о безопасном способе донести всё до Каменева. Не в офисе, же, где Глеб может в любой момент услышать, а вот где? Так, чтобы за мной не проследили люди Самойского? Стоп, опять не в ту сторону думаю. Работа, Лиля, работа. Словно в ответ на мои мысли, снова зазвонил телефон, и услышав голос Лёши, я едва не вздрогнула, а сердце предательски скакнуло к горлу:

— Лиля, доброе утро. Сделай мне кофе, пожалуйста, и забери бумаги для Сергея Валентиновича, — спокойно произнёс он.

— Да, сейчас, — бодро откликнулась я, хотя меня слегка потряхивало от нервного волнения.

Быстро выполнила просьбу и направилась к кабинету Каменева, стараясь дышать ровно и смотреть перед собой. Я очень надеялась, что он не полезет с обнимашками и поцелуями, выражая радость по поводу встречи. Нет, приятно, конечно, было бы, не спорю, но… Чёрт. Мы в офисе, и через стенку сидит Самойский, а в кабинет может войти кто угодно. Надеюсь, Алексей тоже это понимает. Да даже если бы Глеба не было, и между нами существовали нормальные отношения, всё-таки работа — это работа.

— Доброе утро, — я вежливо улыбнулась, переступив порог и с усилием разогнав сумбур в мыслях.

— Доброе, — кивнул Алёша, подняв голову и окинув меня взглядом. — Поставь сюда. Держи, отдай это Сервецкому, — невозмутимо произнёс Каменев так, будто и не было ничего между нами в выходные.

Меня снова обуяли противоречивые эмоции: и облегчение, и обида. Молча поставив блюдце с чашкой на стол, я забрала папку с документами.

— Что-то ещё? — уточнила на всякий случай, получила отрицательное покачивание, и развернулась, направившись к выходу из кабинета.

Подальше от соблазна. Однако, когда мои пальцы коснулись ручки, позади негромко позвали:

— Лиля.

Сердце ухнуло в живот, я замерла, потом медленно повернулась, настороженно глядя на Каменева.

— Хорошо выглядишь, — сказал он, и уголок губ пополз вверх, а я внезапно смутилась от таких простых и незамысловатых слов.

От любого другого они, может, и звучали бы дежурным комплиментом, но не от Лёши. Чёрт возьми, Лиля, приди в себя! Ещё неизвестно, как всё дальше между вами повернётся, хватит летать в мечтах!

— Спасибо, — пробормотала я и поспешно вышла, чувствуя, что неудержимо краснею.

Всё-таки, осознавать, что Каменев обратил внимание на мой внешний вид, было очень приятно. И настроение чуть-чуть, но поднялось.

До обеда я работала спокойно, никто меня не нервировал — если не считать голоса Алёши по телефону, от которого становилось жарко. Сам он из кабинета не выходил, только к нему несколько раз посетители приходили. Глеб тоже не отсвечивал, к моей тихой радости. Обед подкрался незаметно, и я уже почти собралась уходить в кафе, как неожиданно открылась дверь кабинета Самойского и появился он собственной персоной. При виде непроницаемого лица и прищуренных глаз нервы натянулись, и я невольно напряглась, вцепившись в сумку и замерев на месте. А Глеб ещё и остановился у стойки и медленно оглядел меня, отчего кожу обсыпало колкими мурашками.

— Я на обед, потом меня в офисе уже не будет, — отрывисто сообщил он, и пришлось приложить усилия, чтобы не позволить лицу отразить радость и облегчение. — Если кто будет спрашивать, все встречи на завтра.

— Хорошо, — кивнула я, проводила Самойского взглядом, и едва за ним закрылась дверь приёмной, без сил опустилась на кресло, не сдержав длинного вздоха.

Глеба в офисе не будет, а значит, мы с Лёшей останемся вдвоём. Лучшего момента, чтобы всё рассказать, не придумаешь. Но одно дело — решить, и совсем другое — решиться. Во мне снова зашевелились сомнения и страхи, и я поспешила отправиться на обед: на сытый желудок лучше думается. Однако нервное волнение и не думало уходить, и вкуса еды я почти не запомнила, а в офис возвращалась в ещё большем смятении, чем уходила из него. Переступив порог приёмной, едва не выронила сумку, уставившись на Алексея, ждавшего у стойки с очень задумчивым видом. Кажется, не одной мне пришла в голову идея поговорить…

От его внимательного взгляда по спине прокатились горячие мурашки, и горло пересохло, я замерла с колотящимся сердцем, чувствуя, как по телу расползается предательская слабость.

— Лиль, — тихонько позвал Каменев, и я вздрогнула, незаметно сглотнув вязкую слюну. — Поговорить надо.