Право на скелет

– Пожалуй, оставлю. Заверните вот это, пожалуйста! – снисходительным тоном сказала Аня и обратила внимание на полку с цветастыми вещами. – А здесь у вас что? Поступила, наконец, новая коллекция весна –лето? Разрешите примерить? – начиналась новая игра, и ей хотелось играть. Но Гюнтер закрыл шкаф.

– Нет. Там вещи родителей. Пойдем погуляем? После грозы так хорошо на улице.

Они вышли. Воздух, казалось, был еще свежее и чище, чем обычно. Было тихо и безветренно. Крупные капли воды время от времени срывались с подрагивающих веток деревьев и кустов. Белые облака как ни в чем не бывало плыли по высокому голубому небу навстречу розовому закату, будто и не было никакой грозы. Маленькая дикая птичка на тонких ножках, похожая на воробьишку, но с синей грудкой, схватила с ветки спелую ягодку малины и, усевшись на земле, с аппетитом расклевывала ее. Увидев Аню и Ваню, она вспорхнула.

– Что это за птичка?

– Варакушка. Их здесь много, живут прямо в кустах смородины.

Аня набрала в ладонь ароматной мокрой малины.

– Почему ты не собираешь ягоды? Малина облетает.

– Не люблю,– пожал плечами Гюнтер. – Да и что с ней делать? Варенье варить? Я не буду.

– Ну отдал бы родителям.

– Им не нужно. Приедет жена брата, если ей нужно, и соберет.

Аня уловила непонятную, уклончивую интонацию в его голосе.

– Жена брата – единственная женщина, которая здесь бывает? Мама не приходит к тебе? – Гюнтер, казалось, колебался. – Вы поругались, что ли?

Гюнтер решился:

– Пойдем. – Он развернулся и пошел к дому.

– Куда?

– Я вас познакомлю.

Аня напряглась. Она не была голова знакомиться, тем более сейчас, разволновалась и стала искать причины, чтобы никуда не ездить.

– Ты что, ты время видел? Нормальные люди в 9 вечера в гости не ездят!

– Мне можно.

– Я не могу так сразу собраться, – засуетилась Аня. – Мне надо привести себя в порядок, нужно в магазин заехать, какой-нибудь тортик там, гостинцы купить…

Гюнтер зашел на кухню, достал бутылку водки, что- то ещё, и взял ключи от машины.

– Пойдем, больше никаких гостинцев не надо.

Аня почуяла недоброе. «Его родители- алкоголики? Он стесняется их…» – догадалась она и села в машину. Они молча проехали всю деревню.

– Они живут в другой деревне? – осторожно спросила Аня.

– Нет, в этой.

– Но мы проехали все дома…

– Нет, еще не все, – и он повернул к воротам кладбища. Аню будто прострелило. Она осторожно поглядела в лицо Гюнтеру, но он не смотрел в ее сторону и, молча выйдя, пошел к воротам кладбища. Аня посеменила за ним. У ворот он остановился, перекрестился широким крестьянским жестом, как положено, поклонился иконе над воротами и, по-прежнему не глядя на Аню, не спеша открыл ворота и зашел.

В этот вечерний час на кладбище было тихо. Тихо и спокойно. Не пели птицы, не разговаривали люди – никого. Пахло тополями и прибитой ливнем пылью. Легкий ветерок срывал с листьев последние капли дождя. Они проходили мимо простых деревенских могил и с темных от воды крестов на них молча смотрели незнакомые люди. Аня не любила глядеть на фотографии на памятниках – ей всегда казалось, что эти люди будто укоряют ее своими взглядами в том, что она жива, а они уже здесь…

Наконец, они остановились в дальнем углу кладбища. Гюнтер открыл голубую калитку одной из могил, зашел и неожиданно приветливо и громко сказал:

– Здорово, батя! Мама, привет!

С красивого белого мраморного памятника на Аню посмотрели двое немолодых людей – красивая женщина и мужчина, похожий на Гюнтера. Они были сфотографированы вместе, рядышком, и им было хорошо друг с другом. Может, это было фото с семейного праздника. У обоих были веселые глаза и добрые улыбки на лицах. Аня чувствовала себя не в своей тарелке.

Гюнтер открыл припасенную бутылку, достал откуда-то из-за памятника рюмку, почистил ее от нападавших листьев, и налив доверху водки, поставил ее на могилу, а сверху положил кусок ржаного хлеба и сел на скамеечку рядом.

– Суббота…

Помолчали.

– Вот, привел к вам знакомиться свою Аню. Прошу любить и жаловать.

Ане стало совсем не по себе. Ей казалось, что родители внимательно изучают ее с фотографии: с кем связался их любимый сын? Не обидит ли она его? И ведь им не угодишь светской беседой, как дяде Паше, не встанешь на носочки, чтобы казаться лучше, чем ты есть – они видят тебя насквозь…

Гюнтер усадил Аню рядом с собой и опять замолчал. Было очень тоскливо.

«Могила такая ухоженная» – подумала Аня. Подстриженная травка и немного живых цветов украшали ее.

– Ты часто здесь бываешь? – спросила она тихо.

– Захожу, когда взгрустнется, – пожал плечами Гюнтер.

«Часто же тебе бывает грустно…» – подумала Аня. Больше она ни о чем спрашивать не стала. Они немного посидели и ушли, попрощавшись. Фотография осталась одиноко прозябать в последних лучах уходящего солнца. Рюмка и хлеб остались нетронутыми.

Спать легли в тишине. Аня не знала, насколько уместно задавать вопросы по теме или, наоборот, начинать болтать обо всем подряд, как раньше, и потому молчала. Гюнтер тоже молчал. Наконец, он решил прервать тягостную паузу и ответить на немые Анины вопросы.