Право первой ночи

— Боже, это же отличная новость! Спасибо, господин! — подпрыгнув от радости, Адалин отдалась каким-то детским чувствам, позволив себе опрометчиво броситься на шею мужчине и крепко обвить ее руками. Девушка всегда так благодарила мать и отца, сейчас же это вызвало у фон Миллера лишь оцепенение. Сомерсильд ощутила себя неловко, тут же поспешив изменить ситуацию, но как только феодал ощутил, что невеста отстраняется, он намертво прижал ее к себе массивными руками. От взгляда мужчины по телу словно разливался крепкий алкоголь, напрочь лишая воли и здравого рассудка. Адалин пьяно смотрела в горящие глаза, старательно пытаясь увести тему:

— Так вы считаете, если Агата не сбежала через забор, то… Где она? В замке?

— Или бросилась со скалы, во что я не верю, — ладони фон Миллера медленно и уверенно сползли вниз и внезапно обхватили ягодицы Сомерсильд, срывая с губ ее жалобный писк. — Или в любом другом месте, где я ее найду в течение суток, — он внимательно смотрел на губы девушки, когда серьезно отчеканил: — Еще никто и никогда не сбегал от меня, Адалин.

Фон Миллер резким движением приподнял Адалин в воздух, дабы лица их наконец сравнялись. Одно мгновение, и хрупкое тельце оказалось безжалостно прижато к стене, полностью загороженное от мира огромным феодалом. Он жадно накинулся на ее губы, будто было в этом какое-то спасение или отпущение всех грехов…

При всем желании Адалин бы не смогла противостоять такому напору! Но… она и не хотела. Позволяла господину сводить ее с ума своим умелым, проворным языком. Каждое касание разливалось мурашками по телу. Делало Адалин еще пьянее, еще податливее…

Она и не заметила, что платье уже давно сползло по ее плечам, оставляя лишь тугой корсет и нижний наряд. Одним движением захлопнув окно, фон Миллер усадил невесту на оконную раму. Он втиснулся между бедер, давая девушки ощутить степень своего возбуждения. Руки проворно развязали тесемки, голодно и хищно сжав голую грудь девушки.

И тогда Адалин наконец очнулась.

«Он может использовать тебя, а завтра утром передумать жениться! — шептал ей здравый рассудок. — Это неправильно! Против церкви! Так нельзя».

Фон Миллер сразу почувствовал, как отстранилась девушка. Он взглянул в ее встревоженные глаза и тут же отстранился, дав ей возможность маневра. Тогда Адалин спрыгнула на пол и отбежала к двери.

— Так нельзя, мы не женаты! — голос дрожал, тело совершенно не слушалось никаких доводов. Девушка хотела вернуться на прежнее место, но воспитание не позволяло.

— Адалин, завтра священник обвенчает нас на рассвете, — мягко сделав шаг вперед, прошептал фон Миллер. — Мне не нравится твое сомнение. Я не отпущу тебя, Адалин. Ты станешь моей женой.

Девушка боялась оставаться в закрытой комнате с мужчиной. Боялась сдаться и оступиться! Буквально выбежав в коридор, она за считанные минуты оказалась в своей спальне. Повалилась на туалетный столик напротив зеркала.

— Дьявол! — прикосновения на теле отдавали импульсом, отзываясь в сердце. Чем больше мгновений оставалось позади, тем сильнее Адалин хотела вернуться. Неизведанное манило ее, пленило, завораживало. — Приди в себя, Адалин! Очнись!

Сомерсильд стояла так какое-то время, пытаясь побороть внутренних демонов, не думая зажигать свечи. Чем сильнее она убеждала себя в правильности своего поступка, тем сильнее жалела о побеге. Девушка сделала несколько шагов к двери с мыслью вернуться обратно. Но затем остановилась. Что она скажет владельцу замка? Нет, так нельзя…

Внезапно дверь резко отворилась, с грохотом ударив о стену. Адалин уже не пугалась этого, лишь один житель поместья мог себе такое позволить.

— Вламываться уже входит в привычку! — хмыкнула Сомерсильд, когда фон Миллер так знакомо поднял ее на руки, накрывая губы своими.

— Не обольщайся, — рявкнул тот, прикусывая клыками губу. — Скоро ты переедешь в мою комнату! 

Фон Миллер повалил девушку на мягкие перины, жадно разрывая корсет и нижнее платье. Ткань разлетелась в разные углы комнаты, и девушка осталась полностью обнаженной. Она было обрадовалась, что не зажгла свечи, но тут же по взгляду фон Миллера с ужасом догадалась: он прекрасно видит в темноте.

— Не закрывайся от меня, Адалин, — убрав ладони Адалин с груди, он коснулся вершинок сосков губами, остервенело втягивая мягкую кожу в рот, играя с ней языком. Невеста застонала, опрокинув голову назад. Феодал медленно опустил свободную руку вниз, скользя большим пальцем между складочек. Фон Миллеру нравилось, как вздрагивала девушка от каждого его касания. Его с ума сводила лишь одна мысль, что он первый и последний мужчина, который коснется этого прекрасного тела. Ее тела… — Я хочу тебя, Адалин. И возьму тебя сегодня. Это не имеет значения, ведь завтра на рассвете мы станем мужем и женой.

Адалин слабо слышала его слова, безумно пульсирующий в ушах пульс заслонял собой все. Девушка лишь ощутила, как господин толкнул ее назад, ближе к подушке и сам забрался сверху, накрывая собой невесту. Ноги инстинктивно обвили талию фон Миллера, прижимаясь ближе к мужчине, он было потянулся к брюкам, как вдруг… замер.