Право первой ночи

— Здесь есть только я, — грубо отрезал фон Миллер, — К твоему огромному сожалению.

Часть 32

Фон Миллер наклонился над девушкой, желая встретиться с ней взглядом. Адалин поморщилась и вздрогнула от накрывшего ее ужаса: мужчина напротив был ей совершенно незнаком! Отстранённый злобный взгляд, надменное равнодушие, презрение в каждом взмахе ресниц…

— Что… — Адалин облизнула пересохшие губы и почувствовала нечто горькое на них, — Что произошло?

—Ты едва не умерла этой ночью. — хмыкнул феодал, будто насмехаясь над девушкой и показывая то, насколько она ничтожна без его помощи. — Не зря я тогда бывал в столице и приобрел лекарство.

Адалин не знала, как вести себя и что говорить. Ведь менее, чем неделю назад она сбежала из замка в надежде спастись от злобного монстра… И теперь этот монстр спасал ей жизнь!

— Спасибо, — несмотря на явное моральное давление с другом прошептала она, отчаянно желая спрятать голову под одеялом от энергетики мужчины, сводящей сума. — Но… Зачем вы приковали меня?

— Зачем? Ты вправду не понимаешь или это очередная игра? — язвительно хмыкнул фон Миллер, вопросительно выгибая бровь. Каждое его слово плескало в Адалин литры ненависти, раздражения, негодований... Обладай фразы силой убийства – Сомерсильд давно бы погибла. Девушка с трудом выдерживала натиска, пытаясь отвернуться, но из-за скованного тела это не выходило.

— Вправду… — губы тряслись, слова обрывались. Адалин не знала, требовался ли ее ответ, но молчать не могла. От неизвестности разрывалось сердце…

— Ты не захотела быть моей женой и сбежала! — зарычал феодал, рассекая голосом пространство. Окна знакомо запотели и лопнули. Ваза, стоящая на столе, благополучно упала на пол, а картины повыпадали из рам. — Что же, я пойду тебе не встречу и не стану обременять такой формальностью…

— Что вы имеете ввиду? — Адалин пришлось здорово изогнуться, чтобы проследить, как фон Миллер медленно прошел к распахнутому окну со сложенными за спиной руками. Он бесчувственно постановил решенный для него факт:

— Ты станешь моей любовницей. Я буду брать тебя, когда и как захочу. — ошарашил он Адалин, заставляя ту широко распахнуть глаза и перестать дышать. И прежде чем девушка успела прийти в себя, он добил:

— О, и главное! Чтобы твой статус так явно не бросался в глаза, ты теперь моя личная горничная. Как только окончательно придёшь в себя, тебе объяснят все тонкости работы.

Сомерсильд долго молчала, пытаясь собрать мысли в кучу. Но они снова и снова разлетались, будто бы та разбитая на полу вазу. «Это сон!» - настоятельно повторяла себе она, запрещая плакать и паниковать. «Все лишь страшный сон!»

— Но… — лишь прохрипела Адалин, сама не зная, чем хотела закончить фразу. Не взирая на попытку держать себя в руках, тело било мелкой дрожью, ноги свело судорогами. — Я…

Фон Миллер повернулся резко, злобно рыча ее имя, будто какое-то вселенское проклятье. В гневе сбив последнюю оставшуюся в живых вазу, стоящую на подоконнике, он громко и пылко выпалил:

— Я хотел дать тебе все, Адалин! Свой дом, богатство, тайну и, главное, сердце… Все это было бы твоим и только твоим! — обведя указательным пальцем замок, он перевел его на Адалин и злобно тыкнул:

— Но теперь ты не получишь ничего и никогда. Все твое существование будет одним сплошным адом, а день будет начинаться с мысли: «Когда же эта жизнь поскорее кончиться»! — тяжело вздохнув, фон Миллер по щелчку пальцев снова стал тем самым холодным снобом, отчеканив по слогам:

— Какой бы ни была твоя причина побега – расплачиваться будешь за нее все оставшееся время.

Быстрым шагом феодал направлялся к двери, Адалин дернулась ему в след, обессилено застонав:

— Стойте! А как же наручники?!

— Будешь лежать так, пока я не передумаю. — рявкнул тот, не останавливаясь. — Мало ли, что еще придет в твою голову… Лететь за еще один лекарством я не намерен.

В растерянности девушка забыла самое главное, о чем обязана была уточнить в первую очередь. Ведь именно аптекарь Баркеншоу дал ей приют и ту самую необходимую надежду на светлое безоблачное будущее. А раз последнее воспоминание было именно у дома мужчины, значит, фон Миллер про него знает.

— Где аптекарь? Что с ним?! — закричала Адалин, проследив за тем, как феодал буквально запнулся на месте об ее слова и обернулся, смерив долгим изучающим взглядом. — Я бы хотела увидеть его еще хоть раз и сказать спасибо за…

— Забудь про него раз и на всегда, — многозначительно протянул мужчина, будто хотел донести этим нечто большее. — Теперь у тебя другая жизнь. А допытываться у господина прислуге не велено!

Часть 33

Адалин не знала, сколько времени пролежала в постели, не способной двигаться. Тело ее ныло, сводило, чесалось… Несмотря на легкую прохладу, девушка ощущала, как капли пота стекают по лицу и рукам.

С каждой минутой внутри нее разгоралось отчаянье и злость. Адалин снова и снова убеждалась в правильности побега! Людвиг фон Миллер был самым настоящим чудовищем и одному богу известно, что он сделал с аптекарем Баркеншоу.