Право первой ночи

— Мне нравится, — выдавил из себя феодал, — когда ты такая покорная и вежливая. Почему бы тебе всегда не быть такой, а, Адалин? — Девушка промолчала, что не на шутку взбесило мужчину. Он опрометчиво позволил проявится нежности в стальном голосе, но девушка посмела промолчать! Тогда, резко повернувшись и застав Адалин врасплох, он сквозь стиснутые зубы прошипел:

— На колени!

— Ч-что? — зубы стучали друг от друга, в сжатой между пальцев рубашке точно останутся следы страха Адалин. Она отшатнулась назад, неосознанно пробормотав себе под нос:

— Вы не… Господин, я не…

— Сними мои штаны, — с насмешкой выдал он, глядя, как облегченно выдыхает его горничная, — Там плотная шнуровка. Вряд ли удастся справиться с ней стоя на ногах.

И фон Миллер оказался прав! Как бы Сомерсильд не орудовала ловкими пальцами, упертые кожаные шнурки не поддавались. К тому же, слишком заумный узор при неправильном обращении запутывался все сильнее и сильнее. Тогда Адалин злобно выдохнула и таки встала на колени, тогда дело пошло быстрее.

— Идеальная картина, — раздался полный вожделения голос феодала. Адалин лишь мельком вскинула на него сосредоточенный взгляд и замерла. Столько желания, горячего и обжигающего, ей еще не разу не удавалось увидеть в этих бездонных красных глазах. Но господин внезапно ее выдернул из минутной дымки:

— Продолжай. Только медленно… Мы никуда не спешим!

Часть 35

Пальцы будто застряли на боковых швах брюк мужчины. Сомерсильд нервно дышала, не решаясь стянуть их вниз. Словно нечто невидимое не давало ей этого сделать…

— Ну же, — поторопил ее феодал, толкаясь бедрами вперед, — Продолжай то, что начала.

Адалин видела четко выпирающий мужской орган через узкие брюки и, не выдержав внутреннего напряжения, неожиданно даже для себя вскочила на ноги. Сделав пару шагов назад, она с трудом проглотила тяжелый ком и невнятно пробормотала:

—  Прошу вас сделать это самому, —  насмешливо и вопросительно приподняв бровь фон Миллер ждал объяснений. Адалин отвела взгляд к полу и прикрыла горящие словно адское пламя щеки прохладными от страха ладонями. — Это слишком интимно, господин.

Девушка ждала очередных подколов или упоминаний тех странных дней, когда Адалин сама едва ли отдалась мужчине вне брака. Но вместо этого феодал неожиданно тяжело вздохнул, молча скинул на влажный пол остатки одежды, и залез в ванну, вытеснив собой добрую часть воды на пол. Она волнами хлынула вниз, снова окатив Адалин.

Подойдя к шкафчику, Сомерсильд достала из него пахнущее мятой мыло и жесткую щетку для тела. Она с надеждой ждала, что господин даст ей вольную, но когда он продолжил молчать, сама подала голос:

— Могу я оставить вас наедине?

— Сперва помоги мне обмыться. — разбил ее надежды фон Миллер. Закрыв глаза, мужчина откинул голову назад и широко расставил руки. Даже в расслабленном состоянии его мышцы отчетливо прорисовывались на натренированном теле, а выражение лица казалось сосредоточенным и напряженным.

Впервые Адалин могла позволить себе подойти так близко, без страха и опасений. Она внимательно рассматривала каждую морщинку и шрам доступный взгляду. Людвиг фон Миллер казался девушке слишком бледным, под глазами все еще оставались четко прорисованные синяки. Когда мужчина расслабил лоб, морщинка между бровей выровнялась, оставляя после себя красную полосу. Девушка с трудом сдержала странное желание коснуться ее и очертить контур кончиком пальца.

— Начинай, — строго рявкнул фон Миллер, буквально приведя в чувство горничную. — Хочу выйти от сюда до ужина. Как думаешь, реальная мечта?

Адалин промолчала, лишь глубоко вздохнула и, наконец, намочила злосчастную губку в теплой воде. Намылив ее до густой пены, она коснулась сперва запястья мужчины, после чего поднялась вверх к шее, а затем вниз к груди. Снова и снова она повторяла намеченную траекторию, сама не заметив, как тело стало мокрым от пота и напряжения.

— Сейчас ты протрешь в этом месте дыру, — хрипло прошептал феодал, усмехаясь кончиками губ. — Есть и другие места, требующие твоего непосредственного внимания.

Девушка была искренне рада тому, что глаза мужчины закрыты и он не может видеть то, как тяжело ей даются простые обязанности личной горничной. Адалин пересиливала себя, намыливая пресс фон Миллера. И пусть тело его было более чем привлекательным и касание к нему отзывалось к теле девушки странным приятным импульсом, она не могла отделаться от мысли, что жизнь ее стала безумно никчёмной.

Еще вчера она лежала прикованной кандалами к постели, а сегодня моет голого мужчину.

Адалин не заметила, как глаза ее внезапно наполнились слезами, а рука замерла. Девушке казалось, что даже сердце ее внезапно остановилось, а мир вокруг перестал двигаться.

— Что с тобой? — Адалин вздрогнула, когда осознала, что фон Миллер давно уже смотрит на нее, изучает. Он вытерла слезы закатанным сухим рукавом и отмахнулась:

— Ничего. Это… мыло попало.