Право первой ночи

Адалин видела, как растерянно и отчаянно смотрит на нее мужчина, пытаясь придумать вариант спасения. Боль в его глазах передавалась самой девушке, разливалась по телу новой, теперь уже душевной, болью.

— Она так сильно тебя любила… — прошептала Сомерсильд, пытаясь отвлечь Людвига хоть на мгновение от мысли о неминуемой смерти. Девушка чувствовала, как с невероятной скоростью силы покидают ее, заставляя буквально проваливаться в сознание и пустоту.

— Нет… — растерянно и остервенено закачал головой дерганый мужчина. Впервые Адалин видела, как руки его дрожали, а глаза метались. — Мы со стражей нашли тайник Агаты. Она просто была больна. Сперва отравила мою первую жену. Затем знакомую леди, которая «посмела» мне улыбнуться… Все, кто хоть как-то, по ее мнению, мне симпатизировал, умирал жестокой мучительной смертью. Она была помешена, но никак не влюблена… — сглотнув тяжелый ком, фон Миллер до боли сжал похолодевшие ладони Адалин, укрыв их дорожкой из трепетный и отчаянных поцелуев. — Прости, Адалин… Мы так поздно узнали… Я опоздал! Опоздал…

— Ты пришел, — из последних сил Адалин улыбнулась, выпутавшись из хватки мужчины. Накрыв рукой щеку фон Миллера, она нежно провела пальцами по шершавой коже и легкой небритости и приятная нега разлилась по телу. — Я люблю тебя и это все, что важно.

Не надолго отведя взгляд, фон Миллер задумался, словно о правильности своих слов, после чего сбивчиво пробормотал:

— Ты спрашивала, хочу ли я с тобой состариться, Адалин…. И я не желаю ничего сильнее на свете! Только… Я бессмертен. — фон Миллер нахмурился, будто было в его признании нечто порочащее. Он надеялся найти хоть каплю осуждения, испуга, ненависти в глазах девушки, но та по-прежнему смотрела на него с любовью. — Есть поверье, переданное мне от отца: если дракон встретит истинную, то она разделит его ношу. Встретив тебя я почувствовал что-то… Что-то совершенно иное, не похожее на обычную земную любовь. Это было невероятное притяжение, будто жизнь обрела смысл! Это, — Людвиг положил палец на место укола и каким-то странным, магическим образом мурашки во мгновение ока заглушили боль. — То, что среди таких, как я, называют меткой. Она должна вдвойне защищать, исцелять раны… — мужчина словно осекся и побелел, с трудом из себя выдавив:

— Только если моя догадка была верна.

— Как бы там ни было, — прохрипела девушка, чувствуя, как пальцы ее медленно теряют способность чувствовать тепло. Все сильнее хотелось спать и веки открытыми держать казалось невыносимым. — Я хочу запомнить этот день. Эту минуту. Твои глаза…

Адалин показалось, что в глазах феодала блеснуло нечто похожее на слезы. Коснувшись лбом щеки девушки, он крепко прижал ее к себе, жадно глядя глаза-в-глаза, словно насильно держа в плену и не отпуска.

— Не уходи, — молил он бархатным, вкрадчивым голосом, обращайся к самой вселенной. Слова эхом разлетались по округе, пугая птиц и заставляя деревья содрогаться. — Останься со мной, молю…

— Только если суждено Богом, —  Адалин не знала, произнесла она это в слух или про себя, но больше сил в ней не осталось. Закрыв глаза, она почувствовала, как руки ее упали, а тело обмякло.

Часть 47

Мягкие перины и ароматные запахи цветов… Шелест деревьев и мягкий шепот ветра… Невесомое покалывание кожи от солнца и нежный шепот в самые губы:

— Адалин, — мятный родной аромат резко проник в самые легкие девушки, заставляя ее по щелчку пальцев выйти из блаженного транса. — Просыпайся, дорогая.

Резко распахнув глаза, девушка испуганно огляделась. Легкие ее требовали так много кислорода, как никогда ранее. Жадно вдыхая, она хваталась руками за края бархатного покрывала и осматривала белоснежную гостиную с панорамными окнами, выходящими на сад в доме фон Миллера.

— Что?.. Где?.. — сбивчиво срывалось с ее дрожащих губ. Адалин казалось, словно голос ее стал более звонким и гортанным. Да и внутренние ощущения поменялись: жизнь разливалась по венам, сила буквально вырывалась наружу. — Что произошло…

— Ты дома, Адалин… — прижав к себе девушку, мужчина успокаивающе погладил ее длинные, вьющиеся локоны. Сейчас они будто горели и блестели, излучая тепло. — Все хорошо… Ты вновь со мной…

Долго Адалин пыталась прийти в себя, угомонить бешенное сердцебиение. Мир казался ей опасным, холодным, пугающим местом, где можно найти приют лишь на груди Людфига фон Миллера. Утопая в его объятия, покрываясь мурашками от нежных касаний, содрогаясь от очередного поцелуя, Адалин наконец неожиданно для себя осознала:

— Я не умерла… — с надеждой и благоговением взглянув в глаза феодалу, она подпрыгнула от радости, не почувствовав никакой боли в груди. — Я жива!

— Так и есть… — жадно обведя Адалин взглядом с ног до головы, фон Миллер горячо облизнулся и бархатно прошептал:

— Ты вернулась ко мне, чтобы остаться навсегда. Это больше, чем венчание в церкви. Это сама судьба…

— Но… Как такое возможно? — пальцы мужчины накрыли шею девушку, скользнув прямо туда, где под новой ночной сорочкой пряталась грудь. Адалин откинула голову, прикусив пухлые губы со всей мочи и сдавлено застонала.