Православные церкви Юго-Восточной Европы (1945 – 1950-е гг.)

Официально передал русские приходы и монастыри Болгарской Церкви приехавший в начале мая 1953 г. в Софию на интронизацию Патриарха Кирилла во главе делегации Московского Патриархата митрополит Ленинградский и Новгородский Григорий (Чуков). После возвращения в Москву в состоявшейся 19 мая беседе с Г.Г. Карповым владыка отметил: «Эта передача резко отрицательно воспринята русским духовенством и прихожанами в Болгарии. Вызвало это удивление и среди болгарских митрополитов, которые указывают, что они за свои приходы в Стамбуле борются и не собираются уступать. Русское духовенство обращалось к делегации Московской Патриархии похлопотать о переезде их в СССР. Об этом просили и монахи». Другой член делегации, побывавшей в Болгарии, священник Михаил Чуб в беседе в Совете по делам Русской Православной Церкви 22 мая 1953 г. говорил: «Передача монастыря вызвала “переполох” у монашествующих и боязнь, что после передачи будут изменены монастырские порядки, богослужение будет проводиться на болгарском языке, и монахов “заклюют болгарские попы”. Многие монахи в связи с этим усиленно просятся в Советский Союз. Пришлось рассеять их опасения и успокоить в том, что в монастыре будут сохранены русский духовный уклад и быт»[896]

.

Протоиерей Сергий Казанский был утвержден настоятелем русского храма свт. Николая Чудотворца в Софии, который стал именоваться подворьем Московской Патриархии. Кроме отца Сергия, состоявшую из 500 прихожан общину этого храма окормляли два священника, диакон и псаломщик. Деятельность настоятеля вызывала открытое недовольство верующих, в указанной беседе 22 мая 1953 г. священник Михаил Чуб отмечал: «Казанский как настоятель храма не пользуется любовью своих прихожан, так как в первое время своего пребывания в Болгарии допустил ряд неправильных действий, оттолкнувших от него верующих. Им, например, был закрыт для посещения верующих склеп с останками архиепископа Серафима, находящийся под алтарем церкви, что вызвало большое недовольство прихожан». Кроме того, о. Сергий уволил членов приходского совета и ревизионной комиссии, ликвидировал сестричество. На прежнем месте остались только староста церкви З.С. Губская и кассир-бухгалтер И.П. Политов. В мае 1953 г. и посольство СССР в Болгарии проинформировало Совет по делам Русской Православной Церкви о том, что отец Сергий Казанский «не пользуется любовью своих прихожан». В начале следующего месяца о. Сергий Казанский был отозван в СССР[897]

.

Вернувшись в Москву 6 июня 1953 г., о. Сергий в беседе с Г.Г. Карповым, оправдываясь, говорил, что уже через месяц жизни в Болгарии он «обратил внимание, что в храм св. Николая заходят верующие в подвал к гробнице архиеп. Серафима и суют какие-то записки в гробницу». При ее обследовании он «обнаружил с трех сторон специальные отверстия, в которые, как в почтовый ящик, и опускали записки». Протоиерей вызвал рабочего, который зацементировал отверстия. Однако «поток записок и писем не прекратился. Их стали оставлять около надгробия. Позже выяснилось, что архиепископ Серафим перед смертью говорил, что все, кто хочет получить благодать, должны присылать ему письма. Группа его единомышленников постаралась распространить это “завещание” среди верующих и раздуть почитание Серафима». При возвращении в Москву, о. Сергий Казанский передал дела по управлению подворьем иеромонаху (позднее игумену) Сергию (Канабееву), которому «оставил инструкцию не допускать служить в храме Николая Чудотворца поклонников архиепископа Серафима и, в частности… болгарское духовенство, а особенно монахов бывшего Какалянского монастыря»[898].

Отец Сергий (Канабеев) оказался в очень трудном положении: полученная инструкция была невыполнима, поскольку Никольский храм оставался центром, объединявшим почитателей и последователей владыки Серафима, и он сам принадлежал к их числу, причем некоторое время был помощником настоятеля Кокалянского монастыря архимандрита Сергия, брата владыки Серафима. В храме служил болгарин – иеродиакон (впоследствии архимандрит) Сергий (Язаджиев), который также был духовным чадом владыки. Вопреки инструкции новый настоятель старался, чтобы жизнь храма протекала так, как это было при жизни архиепископа Серафима. Как и раньше, Никольский храм славился прекрасным хором, которым руководил болгарский регент А. Вачев. Отец Сергий вновь сделал доступ к гробнице владыки Серафима свободным и принял решение украсить крипту росписями[899].