Православные церкви Юго-Восточной Европы (1945 – 1950-е гг.)

В начале ноября Святейший Патриарх Алексий написал конфиденциальное письмо Сербскому Патриарху с выражением сочувствия и дружеских чувств, отметив: «В развитие и укрепление принятых всеми нами положений на нашем церковном братском совещании 1948 г. является крайне желательным непосредственное общение между нами, возможно частое братское сотрудничество и живой обмен мнениями по церковным вопросам, в частности, по защите Православия от поползновений иноверного и агрессивного Запада в лице, можно прямо сказать, воинствующего Ватикана. Есть и вопросы, касающиеся непосредственно взаимоотношений между нашими Церквами. Таков, между прочим, давно назревший вопрос о свободных православных приходах, находящихся на территории Венгрии. Мы его решили временно, о чем Вашему Святейшеству сообщаем особо; окончательное же решение последует лишь тогда, когда нам даст Бог возможность встретиться и договориться»[384]

.

28 декабря А.М. Зубов, посетив Патриарха Гавриила, передал ему письмо святителя Алексия и поздравил с предстоящими праздниками. В состоявшейся беседе Сербский Первосвятитель сказал: «Наше положение очень плохое. Настолько плохое, что этого даже нельзя выразить словами. Мы не только не можем предпринять какие-либо действия, мы даже не можем вслух говорить. Мы всегда смотрели на Россию, как на свою заступницу, и видели в лице ее официальных представителей в Белграде и в Черногории своих покровителей и защитников. Так же мы смотрим и в настоящее время. Сила славянских народов в России. Но обстоятельства сейчас этому не благоприятствуют». Патриарх рассказал о массовых арестах сербского духовенства и отметил, что если священнослужитель не вступает в Союз православных священников, то он «лишается возможности служить в церкви и иметь связь с народом», поэтому в союз вынужденно входят и «хорошие священники, которые не желают того, чтобы церкви были закрыты и превращены в магазины или конюшни». В заключение святитель Гавриил сообщил, что передаст ответное письмо в Москву через русских эмигрантов – о. И. Сокаля или профессора С.В. Троицкого, так как ни он сам, ни его помощники в советское посольство придти не могут, потому что «на следующий же день будут арестованы»[385]

.

Во второй половине декабря в Белграде состоялся пленум Главного комитета Союза православных священников Югославии, выступая на котором, секретарь комитета священник Ратко Елич призвал духовенство включиться в активную борьбу против «великорусского империализма и стран народной демократии». По его заявлению, в союзы вступило уже 70 % всех православных священников страны. Пленум послал приветственную телеграмму И.Б. Тито, который принял его участников. В состоявшейся беседе руководитель Югославии выразил удовлетворение, что «православные священники первыми указали путь, по которому должно идти духовенство страны», и обещал решить вопрос о социальном обеспечении священников[386]

.

К этому времени советско-югославский конфликт достиг своего апогея. 19 ноября 1949 г. на очередном совещании Коминформбюро в Будапеште была принята резолюция «Югославская компартия во власти убийц и шпионов»[387]

. Югославские власти ответили усилением репрессий тех своих граждан, кто, так или иначе, симпатизировал Советскому Союзу и России. Со второй половины декабря началось также принудительное выселение из страны граждан СССР и «стран народной демократии».

Эта ситуация сказалась и на межцерковных отношениях. Так, именно из-за разгоравшегося конфликта Сталин – Тито Святейший Патриарх Гавриил не смог направить в Москву настоятеля для подворья Сербской Церкви в Москве[388]. В конце декабря 1949 г. святитель Гавриил в письме сообщил Московскому Патриарху Алексию, что назначенному Сербским Синодом настоятелем храма-подворья иеромонаху Прохору (Якшичу) было отказано в визе на въезд в СССР, и отметил: «Мы ожидали, что вопрос о подворье будет урегулирован, но эта надежда наша стоит еще неосуществленной! Я сам 1 декабря текущего года призвал здешнего русского протоиерея Сокаля, так что мы могли в Св. Синоде с ним констатировать, что при нынешних политических обстоятельствах было бы успешно вопрос о подворье продвинуть теперь»[389]. Однако это обращение не помогло.