В 1934 г., после кончины священника Николая Лашкова, митрополит Гурий назначил настоятелем церкви Александро-Невского братства соглашательски настроенного священника, но взять ее прихожан под контроль властям не удалось. Храм остался центром духовной жизни, в нем по-прежнему собирались более тысячи жителей Кишинева, по сведениям сигуранцы, «в большинстве своем интеллигентов русского происхождения»[567]
.Угнетение русского населения в аннексированной Бессарабии вызывало сильную тревогу у руководства Русской Православной Церкви Заграницей. 12 июня 1930 г. ее Архиерейский Синод заслушал составленный на основе писем Г.М. Цамутали и архиепископа Богучарского Серафима (Соболева) доклад Первоиерарха митрополита Антония (Храповицкого) о положении церковных дел и духовном окормлении русских в Бессарабии, поручив владыке Серафиму выяснить необходимые вопросы. Под давлением РПЦЗ Кишиневский митрополит Гурий 6 июня 1931 г. даже написал митрополиту Антонию уклончивое письмо по вопросу совершения служб для русских по их обычаям и на церковнославянском[568]
.После нескольких неудачных попыток руководства Русской Православной Церкви Заграницей ходатайствовать перед румынской властью о прекращении преследования православных в Бессарабии и о представлении им права самостоятельного управления Архиерейским Синодом РПЦЗ, Архиерейский Собор этой Церкви поручил попечение о православной пастве в Румынии будущему митрополиту Берлинскому и Германскому, а тогда епископу Венскому Серафиму (Ляде).
В июле 1932 г. владыка Серафим в качестве представителя Центрального комитета русского национального меньшинства в Бессарабии участвовал в совещании православных членов VIII Европейского конгресса национальностей для защиты церковных интересов русского населения. Вопрос о положении русских церковных общин в Бессарабии рассматривался на Архиерейских Соборах РПЦЗ 27 августа 1932 и 8 сентября 1936 гг.[569]
В середине 1930-х гг. епископ Серафим (Ляде) дважды ездил в Бессарабию по заданию Архиерейского Синода. Владыка посещал православных, не признававших насильственного присоединения к Румынской Церкви Кишиневской епархии и введения новоюлианского стиля, которых по-прежнему подвергали жестоким гонениям. В первую поездку епископ Серафим имел поручение ходатайствовать за них в Бухаресте, но его переговоры не имели успеха. Затем он был послан в Бессарабию к существовавшим тайно старостильным общинам, окрестил там много детей, совершил три священнических хиротонии, снабдил священников (которые подчинялись ему, как своему архиерею) антиминсами и святым миром. Когда об этой деятельности стало известно румынскому правительству, владыку Серафима выслали из страны[570]
.Позднее Румынский Патриарх Никодим в своем послании Московскому Патриарху Алексию от 20 мая 1945 г., явно искажая реальную картину, так объяснял события 1930-х гг.: «.в очень ограниченных районах, в северной части Молдавии и Бессарабии, вскоре после введения исправленного календаря, было проявлено беспокойство. Наша Церковь поспешила дать разъяснения и успокоить эту низшую часть населения при помощи мирных средств духовного порядка. Когда все уже было готово прийти в порядок, пропагандисты, подкупленные так называемым епископом, имевшим местом своего пребывания Вену, а позднее Германию, смутили наиболее слабые умы и возбудили беспорядки, направленные против государства, но не против Церкви. Когда произошли волнения, государство приняло меры и защитило порядок. Вопрос никоим образом не заключался в религиозных убеждениях, еще менее в календаре, но просто в политических беспорядках»[571]
.В докладе на Епархиальном съезде русской Северо-Американской епархии в Бруклине 19 марта 1935 г. архиепископ Виталий (Максименко) с горечью отмечал: «В Бессарабии, попавшей под Румынию, двухмиллионный православный народ тоже лишен прав, переведен на новый стиль и румынское богослужение. Все русское подвергается гонению, русские священники предаются суду, сажаются в тюрьмы, с них снимают духовную одежду – рясу и отрезают им бороды и волосы»[572]
.8 июня 1936 г. Архиерейский Синод РПЦЗ заслушал представленный епископом Серафимом проект обращения к Лиге Наций по поводу притеснения русского православного меньшинства в Бессарабии и постановил принять это обращение, дополнив юридическо-каноническим обоснованием права русской церковной власти вступаться за православных русских в Бессарабии[573]
. С 1937 г. между РПЦЗ и Румынской Церковью прекратилось даже взаимное поздравление с церковными праздниками.