Православные церкви Юго-Восточной Европы в годы Второй мировой войны

Отвечая на вопрос о причине неподчинения решениям Архиерейского Синода РПЦЗ, владыка Гермоген также попытался оправдаться ссылкой на позицию Московского Патриархата: «Русский Патриарший Синод запретил священнослужение председателю Синода Русской Православной Церкви Заграницей митрополиту Анастасию, и именно поэтому я не хотел признавать его власть надо мной, как и власть эмигрантского Русского Синода. Однако ни мне, ни Феофану Русский Синод в Москве никогда не запрещал священнослужение. Также было запрещено священнослужение всем тем епископам, которые и в дальнейшем станут сотрудничать с запрещенными в священнослужении архиереями, такими как Анастасий. Поэтому я при первой возможности вышел из эмигрантской Русской Церкви и перешел в Хорватскую Православную Церковь»[519].

Своей вины владыка не признал и о своей деятельности в качестве главы Хорватской Церкви почти ничего не рассказал. Однако никакие заявления и оправдания митрополита не могли спасти от смертной казни, его участь была предопределена еще до суда. Для новой коммунистической власти владыка был «врагом народа».

По указанию правительства Тито 29 июня 1945 г. состоялся суд Военного трибунала при коменданте Загреба, под председательством капитана Р. Владе, над 23 священнослужителями различных конфессий, в том числе 6 православными и 35 мирянами. Фактически это оказался не суд, а расправа, так как он проходил без заслушивания показаний свидетелей и выступлений защитников обвиняемых. Митрополит Гермоген (Максимов), епископ Спиридон (Мифка), протоиереи Серафим Купчевский, Иосиф Цвиянович, Димитрий Мрихин, протодиакон Алексий Борисов, а также некоторые священнослужители других конфессий и миряне (в том числе Петр Лазич и начальник отдела культов Радослав Главаш), всего 49 человек, 29 июня были приговорены судом к смерти, при этом о. Д. Мрихина обвинили в сотрудничестве с четниками[520]

.

Митрополита Гермогена обвинили в том, что он «принял должность и титул митрополита Загребского, а в перспективе и патриарха так называемой Хорватской православной церкви, которая была создана по приказу Павелича, чтобы как можно легче осуществилась оккупация Югославии, и чтобы единство сербского народа в Хорватии было расколото, что обусловило братоубийственную войну, с целью послужить захватчику как можно легче поработить народы Югославии и как можно лучше скрыть усташские злодеяния, совершенные над невинным населением. На своем посту. он по приказу Павелича и на службе иностранного завоевателя насильно переводил и загонял сербов в так называемую Хорватскую православную церковь и таким образом скрыл смерть тысяч сербов, которые во время этих переводов массами были убиты. по приказу и на службе оккупантов он разжигал национальную, расовую и религиозную ненависть. поддерживал тесные политические и дружеские связи с верховными функционерами оккупантов… ставя себя на полную службу оккупантов»[521].

Большую часть приговоренных расстреляли в лесу за городом (30 июня, по другим сведениям – 3 июля 1945 г.), а епископа Спиридона, двух католических священников и трех мирян повесили[522]. По свидетельству нынешнего митрополита Загребско-Люблянского и всей Италии Йована (Сербского Патриархата), останки убитых были сожжены в кремационной печи на Палмотичевой улице Загреба[523]

.

В целом новый режим далеко не так жестко подошел к Католической Церкви, как к Хорватской Православной, хотя первоначально пытался приравнять антикоммунистически настроенных католических архиереев к усташам и сделать их ответственными за преступления «независимого государства Хорватия» против сербов. Однако уже в 1945 г., выступая перед католическими епископами, И. Броз Тито заявил, что он говорит, как «хорват и католик» (позднее это замечание было вырезано из газетных сообщений)[524].

Через несколько месяцев после окончания войны Тито попытался получить содействие в деле примирения сербов и хорватов после ужасов усташского террора со стороны архиепископа Алоизия Степинаца. Руководители новой Югославии также предлагали архиепископу, чтобы Хорватская Католическая Церковь стала более «национальной», т. е. менее зависимой от Ватикана. Однако Степинац занял по отношению к коммунистам бескомпромиссно жесткую позицию. Тито предлагал архиепископу уехать из страны и также просил Ватикан отозвать Степинаца, но этого не произошло.