Православные церкви Юго-Восточной Европы в годы Второй мировой войны

В то же время некоторые священнослужители и миряне Русской Православной Церкви Заграницей считают владыку Гермогена и расстрелянных вместе с ним пастырей мучениками, память о которых должна быть восстановлена, а сами они прославлены. В частности, М.А. Шардт-Купчевский писал в 2000 г.: «Исполнилось уже 55 лет со дня кончины наших русских мучеников, духовенства и мирян, и вот их прах до сих пор покоится где-то в лесу, в месте массовых расстрелов – без захоронения, без отпевания. Только некоторых христиан, избранников Своих, Господь сподобляет великой чести пролить кровь свою и пострадать за Него, чтобы быть увенчанным венцом мученическим и приобщиться Вечной Пасхе Христовой. Кто имеет право судить их, кроме Того, Кто послал им столь великие очистительные испытания. Долгие годы мы замалчивали это чудовищное преступление. Наступило время совершить акт христианской справедливости к невинно убиенным жертвам. Мы должны сделать это во имя ныне живущих потомков и грядущих поколений, во имя нашей Святой Церкви! Да завершим этот век крови и насилия покаянием перед жертвами ненависти, умученными за веру Христову»[528]

.

3. Возникновение Македонской Православной Церкви

Период Второй мировой войны и первые послевоенные годы стали временем фактического создания новой Автокефальной Православной Церкви – Македонской (официально провозглашенной в 1967 г.), хотя ее самостоятельность так и не была признана другими Поместными Православными Церквами, в том числе Московской Патриархией, на которую сторонники автокефалии и коммунистические власти послевоенной Югославии возлагали большие надежды. При этом основой будущей Церкви стало существовавшее в 1941–1944 гг. в оккупированной болгарскими войсками части Македонии болгарское духовное управление.

До войны православные приходы Македонии входили в состав трех епархий Сербской Православной Церкви: Скопленской (Скопийской), Злетовско-Струмичской и Охридско-Битольской. Первую из них в 1920–1930 гг. возглавлял ставший затем Сербским Патриархом митрополит Варнава (Росич, 1880–1937), а с 1932 г. – один из самых известных сербских иерархов XX в., выпускник Киевской духовной академии митрополит Скопленский Иосиф (Цвийович, 1878–1957). Вторым служившим накануне войны в Македонии архиереем был будущий Патриарх (в 1950–1958 гг.) епископ Злетовско-Струмичской Викентий (Проданов), одновременно управлявший Охридско-Битольской епархией.

Следует упомянуть, что до Второй Балканской войны большая часть населения Македонии в церковном отношении входила в состав Болгарского экзархата, и Сербская Православная Церковь, как и югославские политики, стремились ликвидировать все следы этого влияния. В начале 1920-х гг. премьер-министр Н. Пашич считал, что Македония может быть сербизирована за 10 лет. Для достижения этой цели власть закрывала все училища, церкви, читальни, библиотеки македонских болгар, запрещала болгарский язык, периодическую и ежедневную печать, не допускала проникновение болгарской книги в Македонию. В каждом учреждении на видном месте были надписи «Говори только на официальном языке»; в училище перед чтением молитвы ученики должны были громко три раза сказать: «Я настоящий серб, отец мой и мать моя настоящие сербы». Сербская власть в Вардарской Македонии (без Струмишского округа) уволила 5 болгарских архиерев, 647 священников, закрывала 677 церквей, 48 монастырей, 556 начальных училищ с 847 учителями и 33 056 учениками. В церквах появились списки с сербскими именами, которые могут давать новорожденным, насильственно менялись окончания фамилий с «ов» на «ич» и т. д.[529] Естественно, что это вызывало недовольство и сопротивление значительной части местного населения.

К началу 1940-х гг. в Македонии проживало довольно много русских эмигрантов. Русская колония в Битоли из нескольких сот человек начала оформляться еще в конце 1916 г., когда произошел прорыв на Салоникском фронте и некоторые из сражавшихся там военнослужащих российского Балканского корпуса решили остаться в этом городе. Через четыре-пять лет в край пришла волна представителей белой эмиграции. Они концентрировались в Скопле (ныне Скопье) и Битоли, но также жили в Штипе, Велесе и других городах, где организовывали колонии, создавали свои церкви, школы и культурные общества. По свидетельству современников, в семьях русских эмигрантов в Македонии было много икон и книг с христианской тематикой, и пустующие македонские монастыри постепенно заполнялись русскими монахами[530].