Праздник чувств

Оказалось, что у Руфуса наметанный глаз. Учитывая его умение работать с камерой и способность Лары подавать материал, привлекая новых подписчиков, у них есть шанс добиться успеха.

– Не могу поверить, – сказал Руфус, уставившись в свой телефон. – У меня только что появилось еще двести подписчиков. И это только после одного поста.

– Перепости это в свои истории, а потом на ленту, – посоветовала Джесс, прочитав последнее сообщение Лары. – Она также просит отвечать на все комментарии и использовать много смайликов.

Ее телефон снова пискнул, сообщив о новой эсэмэске.

– Хорошо. Лара счастлива. Просит, чтобы контент продолжал поступать. Так это должно было быть твое первое Рождество не в Аптон‑Мэнор? – спросила она, вспоминая то, что он сказал ранее.

– Да, папа был нездоров в прошлом году, так что мы по‑настоящему не праздновали.

Она не могла не заметить, как он ответил за всю семью.

– Мне жаль это слышать, – ответила Джесс, заметив, что за нейтральным выражением лица Руфуса притаилась боль. – Надеюсь, сейчас ему лучше.

– Да, намного. Спасибо. Ничто так не заставляет начать вести здоровый образ жизни, как обширный инфаркт.

– Похоже, это было настоящим испытанием для всех вас.

– В первую очередь для него. Конечно, не помогло то, что… Извини, сам не знаю, зачем тебе это рассказываю.

– Присядь и давай поговорим. Похоже, мы надолго здесь застряли. Так что будет не лишним получше узнать друг друга.

Судя по выражению его лица, это была ужасная идея. Тем не менее он присел на скамейку и, подперев ладонями щеки, уставился на огонь.

– Я так понимаю, что болезнь отца и ваш отъезд из особняка произошли почти одновременно? И были взаимосвязаны?

Руфус удрученно кивнул:

– Когда папу увезли в больницу, я предложил его заменить, и только тогда понял, насколько плачевно обстоят дела. Папа никогда не посвящал нас в финансовые проблемы. Думал, что сумеет выкарабкаться самостоятельно. И это его чуть не убило.

– А тебе пришлось разруливать ситуацию. И дела были настолько плохи, что вам пришлось переехать?

– Я просто не видел другого выхода. У нас в собственности остался один небольшой коттедж.

Арендатор только что съехал, и было разумно перевезти семью туда, а особняк сдать в аренду.

Джесс кивнула:

– И правда разумно.

– Это было единственное решение, которое я мог придумать. Я позвонил в банк, объяснил, что у нас есть план, и договорился об отсрочке по кредитам. С другими кредиторами я поступил так же. Мне повезло, что банкиры проявили великодушие, когда узнали, что случилось с папой. А потом, когда он поправился, мы рассказали ему, что я сделал.

– И как он это воспринял?

– Он был раздавлен. Он практически загнал себя в могилу, стараясь сохранить родовое гнездо, а пришел я и все разрушил.

– Но у тебя не было особого выбора, – возразила Джесс.

– Он так не думал, – ответил Руфус.

– А как к этому отнеслись остальные?

– Думаю, так же. Все опустошены.

Джесс наморщила лоб.

– Но ты же не виноват, что вам всем пришлось переехать. Ты просто сделал все, что мог, в трудной ситуации.

Руфус пожал плечами:

– Папа говорит, что ему всегда удавалось найти выход. Что‑то всегда всплывало в последнюю минуту. Он все еще был убежден, что если бы не заболел, то что‑нибудь придумал бы.

– За исключением того, что на этот раз в последнюю минуту выяснилось, что он получил инфаркт от стресса. Я уверена, что ты поступил правильно, – твердо сказала Джесс.

– Что ж, я рад, потому что у остальных другое мнение. – Он пожал плечами. – Поместью больше трех веков. Оно знавало тяжелые времена и раньше, но именно я сдался и отдал его в аренду.

Джесс фыркнула.

– И вовсе ты не сдался, напротив, проявил смелость.

– Скажи об этом моему отцу.

– Так с ним сейчас все в порядке? – спросила Джесс.

– Ну, он жив. Честно говоря, я не уверен, что с ним все в порядке.

– Думаю, он чувствует себя виноватым, – заметила Джесс.

Руфус нахмурился.

– За что он должен чувствовать себя виноватым?

– Ну, похоже, он загнал себя на больничную койку, пытаясь удержать вас всех в вашем доме.

– Это моя вина.

– Я не думаю, что в этом была чья‑то вина, – возразила Джесс. – Этот дом… странный. Нет, он старинный, потрясающий и все такое. Но он огромный. Мне страшно представить, во что обходится его содержание. Существует национальный трастовый фонд, а для частной семьи практически невозможно содержать нечто подобное.

Руфус недоверчиво покачал головой:

– Другие справляются.

Она пожала плечами:

– А какой смысл сравнивать? Ситуации бывают разные. Ты много сделал для того, чтобы поместье не ушло с молотка. По крайней мере, оно все еще принадлежит твоей семье, верно?

– На данный момент – да. А теперь давай поговорим о тебе.

Джесс помолчала, словно о чем‑то размышляя, а потом сказала:

– Прекрасно. Но предупреждаю, к твоей теме мы еще вернемся.

Он слабо улыбнулся.

– Я составлю тезисы, а пока хочу узнать о твоей работе.

Он поерзал в кресле, и она поняла, что они сидят перед камином довольно долго. Поленья в камине догорали, а остатки горячего шоколада засохли на дне чашки и стали похожи на крупинки.