Праздник чувств

– Отличная работа. Он очень красивый, – отметила Джесс. – Но у тебя красный нос. Ты выглядишь замерзшим.

– Твой тоже покраснел. И не думай, что я не заметил, что у тебя замерзли руки.

– Но вчера у меня не было переохлаждения, – возразила она. – Мы должны войти внутрь.

Руфус покачал головой:

– Я еще не проверил предохранители и не набрал дров.

– Они никуда не денутся и через час, – сказала Джесс. – А вот мне для поднятия сил срочно требуется кофеин. И теперь моя очередь ставить чайник.

Руфус явно колебался, поэтому она пустила в ход последнее средство – шантаж.

– Я не войду в дом, пока ты этого не сделаешь. Так что, если хочешь, чтобы я согрелась, тебе тоже придется войти.

– Что ж, твоя взяла. Хорошо, я зайду, мы выпьем кофе, а потом я выйду за дровами и проверю электрощит.

Джесс кивнула:

– Принимается. – Она сняла со снеговика шапку и шарф и поморщилась, когда снег внутри шапки осел ей на голову.

Руфус рассмеялся и стряхнул снежинки с ее волос. Как и раньше, от прикосновения его руки она внутренне затрепетала. Руфус тоже застыл. Его рука легла на ее щеку, и она почувствовала, как на скуле тает одинокая снежинка. Его пальцы были холодными, но ее кожа под ними пылала. То ли он сделал шаг к ней, то ли она двинулась к нему, но они оказались в опасной близости друг от друга, и единственное, что она могла видеть, – это его губы. В следующее мгновение он обхватил ее щеки ладонями, а она обняла его за талию, почувствовав его губы на своих. Прикосновение его холодных губ вывело ее из оцепенения, и она отпрянула.

– Прости, – тут же извинился Руфус.

– Не нужно извиняться, – ответила Джесс, пытаясь придать своему лицу бесстрастное выражение. – Мы оба виноваты. Не думаю, что это хорошая идея.

– Нет, конечно нет. Мы можем просто забыть об этом?

– Да, – подтвердила она, хотя в душе его готовность пойти на попятный ее не порадовала. Но она должна оставаться благоразумной и быть начеку. – Все уже забыто, – сказала Джесс, надеясь, что он не почувствует ее лжи.

Они медленно направились обратно к дому. Оба молчали, все еще ощущая неловкость ситуации. Джесс вздохнула с облегчением, когда старая железная задвижка на двери поддалась, и они вошли в большой зал. Огонь в камине пылал, отопление тоже работало на полную мощность, и Джесс, скинув пальто, отправилась на кухню ставить чайник. Плита была еще теплой, и она отогрела онемевшие пальцы. Пока варился кофе, она принялась рыться в буфете в поисках сладких пирожков, непременного атрибута рождественского стола. Лара знала, что Рождество без них – не Рождество. Неужели подруга забыла их заказать?

– Что‑то ищешь? – раздалось у нее за спиной.

– Похоже, Лара забыла про сладкие пирожки, – расстроенно ответила Джесс.

– Тоже мне проблема, – усмехнулся Руфус. – Сейчас испечем.

– Только не говори мне, что я сама должна их печь.

Руфус ухмыльнулся.

– Да ладно тебе. Каждый может испечь сладкий пирожок.

– Только не я. – Она покачала головой, а Руфус посмотрел на нее с явным недоверием.

– Но ты же ученый!

Джесс рассмеялась.

– Похоже, ты имеешь слабое представление о том, чем занимается ученый. Я ответственно заявляю, что ни на одном этапе моей академической карьеры меня не приглашали на практику в пекарню.

– В таком случае мне придется научить тебя.

– Я не поддаюсь обучению. Многие пытались.

Он самодовольно улыбнулся.

– Не думаю, что у твоих учителей была звезда Мишлен?

Джесс закатила глаза.

– У тебя, похоже, всегда туз в рукаве. Тогда давай, делай свое дело. Думаю, это будет интересный контент для Лары, даже если пирожки у меня не получатся, – добавила она.

При слове «контент» Руфус напрягся. Джесс поняла, что наступила на больную мозоль.

– Я имела в виду…

– Все нормально. Я знаю, что ты имела в виду, – не дал он ей закончить.

Оправдываться не было смысла. По крайней мере, не сейчас, когда она видела, как напряжены его плечи, как застыло выражение его лица. Ей придется доказать ему делом, а не разговорами, что дом его детства – это нечто большее, чем просто красивый фон.

– Ладно, что нам нужно? – спросила она. Если они собирались печь, она, по крайней мере, должна изобразить энтузиазм. – Даже я догадываюсь, что мука есть в списке.

Она сосредоточенно перетирала масло с мукой, чувствуя, как Руфус наблюдает за ней. Когда она добилась текстуры хлебной крошки и повернулась, чтобы спросить Руфуса, достаточно ли перетирать, он промолвил одновременно с ней:

– Прости, что сорвался.

– Все в порядке. Я понимаю, почему ты это сделал. Я знаю, как ты относишься к дому.

– Но мне не следовало вымещать это на тебе. Выглядит неплохо, – добавил он, кивая на ее миску. – Теперь добавь яйцо, и, возможно, потребуется немного холодной воды, а пока продолжай. Ты же не хочешь, чтобы тесто было липким.

Джесс следовала его инструкциям с изрядной долей скептицизма. Она потеряла счет неудачам, которые потерпела. А Руфус тем временем раскладывал начинку в кружки теста идеальной формы, защипывал пирожковым шовчиком, а затем нарезал тонкие листья падуба, чтобы украсить верхушки. О, это уж слишком.