Праздник чувств

Руфус с облегчением выдохнул и притянул ее голову к своей груди. Он прикрыл глаза и несколько секунд пытался унять бешено колотившееся сердце. Потом вдруг понял, что все еще прижимает ее к себе, и быстро отступил ради них обоих.

– Мне так жаль, – сказала Джесс, глядя на погибшие сладкие пирожки.

– Брось, это всего лишь выпечка, – улыбнулся он. – Я увидел твое лицо и подумал, что случилось что‑то непоправимое.

– Но они были само совершенство.

– Ерунда все это. Честно. Кто‑нибудь пережил падение?

Она указала на тарелку с двумя пирожками‑инвалидами – помятые, с вытекшей начинкой, они выглядели не очень аппетитно.

– По одному на брата, – с энтузиазмом заявил Руфус – Я заварю свежий чай, и мы съедим их у камина. Что‑то не так? – спросил он при виде ее все еще расстроенного лица.

– Не знаю. Это просто… Рождество. Я здесь, а мама и папа дома, без меня. Это такое грустное время для них. А я их оставила наедине с воспоминаниями.

– Ты сама говорила, что приехала бы домой, если бы смогла, – мягко сказал Руфус. – Ты не можешь винить себя за погоду.

– Но они так несчастны, – продолжала Джесс. – И я не знаю, почему они мучают себя. Нет, неправда. Я знаю, почему. Это из‑за меня. Они остаются вместе ради меня, и это невыносимо для всех нас.

Руфус взял ее под локоть и усадил на стул.

– Джесс, что‑нибудь еще произошло, пока я был на улице?

– Да… Нет… Просто позвонила мама и спросила, не изменилась ли здесь погода. Дороги у них расчищены. Она подумала, что я смогу вернуться в последнюю минуту. И ее голос, когда я сказала, что это маловероятно… Я просто ума не приложу, почему они хотят так жить.

Руфус подавил желание снова притянуть ее к себе.

– Мне жаль, что она расстроила тебя, – пробормотал он. – Если бы я мог хоть чем‑то помочь…

Она глубоко вздохнула и заметно расслабилась.

– Ты ничего не можешь сделать, как и я. Поверь мне, я пыталась. Они приняли решение. Они оба взрослые, прожили жизнь и сами знают, что могли бы поступить по‑другому.

Руфус тоже вздохнул.

– Тебе от этого не легче. Видеть их такими несчастными.

Джесс, покачав головой, горестно произнесла:

– Да уж.

– Так вот почему… – начал он, но тут же осекся. Он явно перегибал палку. Какова бы ни была причина, по которой она избегала его прикосновений, пусть даже нечаянных, и в последний момент прервала поцелуй, это не его дело.

– Что «почему»? – спросила она, подняв на него глаза и встретившись с ним взглядом. И когда она смотрела ему в глаза, невозможно было не ответить.

– Почему ты так остерегаешься отношений. Мы… эта… искра.

Джесс снова напряглась и отстранилась от него. Однако она не рассердилась, услышав его откровение, а скорее, растерялась или даже испугалась.

– Я никогда этого не говорила.

– Я знаю. Я читаю между строк. Девушка, которая растет, видя своих родителей в несчастливом браке, настороженно относится к отношениям.

– У нас нет никаких отношений.

– Я знаю. И у меня тоже есть свои причины быть осторожным. Но если ты считаешь, что все браки заканчиваются так же, как у твоих родителей, я просто хочу, чтобы ты знала, что ошибаешься.

– Что ж, спасибо, что объяснил мне это. Я знаю, что не каждый брак несчастлив. Я хочу сказать, Руфус, что ситуация может измениться в секунду. Отношения проверяются всю жизнь и порой терпят неудачу. Страдание ослепляет, партнеры начинают обвинять друг друга, и это конец.

Руфус скрестил руки на груди и уставился на нее.

– Все это печально, но не смертельно, – сказал Руфус. – Не стоит лишать себя радостей жизни и думать о худшем.

Джесс вперила в него гневный взгляд.

– Я не ответила на поцелуй. Рассказала тебе всего один эпизод из моей жизни, и ты возомнил себе, что знаешь меня. Ты ничегошеньки обо мне не знаешь.

Это был вызов, если он что‑то понимал в жизни.

– Я кое‑что знаю, – ответил Руфус, продолжая смотреть ей прямо в глаза.

Джесс не выдержала и отвела взгляд.

– Слушай, извини за испорченные пирожки, – сменила она тему.

Она заварила чай, разлила по кружкам и, избегая на него смотреть, взяла тарелку с пирожками и направилась в большой зал. Он вошел через несколько мгновений и обнаружил Джесс на диване. Она сидела, поджав под себя ноги и обхватив кружку руками. Руфус подошел, сел напротив и взял сладкий пирожок с тарелки, которую она пододвинула к нему.

– Мне очень жаль, – промолвили оба одновременно, и он улыбнулся, увидев выражение лица Джесс.

– Мы можем начать все сначала? – спросил он. – Твои сладкие пирожки восхитительны.

Она рассмеялась.

– Звучит как хитроумный эвфемизм.

– Обижаешь. Я никогда не шучу насчет выпечки.

Джесс фыркнула, рассматривая нескладный пирог.

– С твоей стороны, было очень любезно научить меня печь.

– Мне это доставило удовольствие, – честно признался он.

– Боже мой, – всплеснула руками Джесс, – фотографии! Мы не сделали ни одной до того, как я их уронила, – простонала она.

– Не переживай. Завтра испечем новые. Чем бы ты хотела заняться в оставшуюся часть дня? Я скоро займусь обедом.

– Как насчет того, чтобы я обыграла тебя в скрэббл в перерыве между чтением и рождественскими фильмами? – спросила Джесс.

– Это звучит как вызов, – ответил он.