Предательство. Последние дни 2011 года

Возникла пауза. У всех было скверно на душе — предательство, какими красивыми словами ни скрывали это сторонники Горбачева, остается предательством, а оно всегда вызывает омерзение.

— Не думаю, что он в полной мере отстаивал интересы нашего народа. Слышал такую историю, — продолжил разговор Сергей Георгиевич. — К нему зашел руководитель КГБ, кажется, тогда был Крючков, и передал список американских агентов влияния. В этом списке были высокопоставленные чиновники и государственные деятели. А Горбачев сказал: «Сейчас это не имеет значения».

— Может быть, он сам был агентом? — задал провокационный вопрос Владимир Евгеньевич.

— Кто его знает, — признался Сергей Георгиевич. — Но могу сказать свое мнение. Он оказался падким на лесть и внимание западных политиков. Ради их похвалы он готов был на все. Что касается финансовых вопросов, не думаю, чтобы немцы не просчитали, какую выгоду он им принес. А дальше думайте сами и делайте заключения. Я не сомневаюсь, что у него в Германии финансовый карт-бланш. Друг Запада и враг собственной страны не может не быть агентом. Его, возможно, давно и тщательно готовили. А верхушка власти была управляемая из-за компроматов, которые создавали и накапливали западные спецслужбы. Я так предполагаю.

— Закроем эту тему, — неожиданно предложил Владимир Владимирович, — я думаю, у нас есть что сказать перед праздником. Давайте выпьем за наших родителей. Вся тяжесть войны легла на их плечи.

* * *

Неожиданно, словно воздушный десант, прилетели сороки. Маша не смогла их посчитать. Они суетливо носились по земле, отгоняя друг друга, отлетали и вновь возвращались. Их было шесть-семь птиц, но шума было значительно больше. Некоторые подлетали к кормушке, с трудом удерживаясь на краю, успевали сбросить на землю кусочки хлеба, вокруг которых возникала суета. На белом снегу эти упитанные и контрастные по цвету птицы смотрелись красиво. Черные перья отдавали густой синевой.

Маша, в надежде на случайную удачу, стала их фотографировать в очень быстром темпе. Эта шумная вакханалия продолжалась недолго. Сергей Георгиевич, опасаясь, что сороки склюют весь корм, решительно направился в сторону кормушки. При первых же шагах сороки дружно взлетели и направились в сторону водонапорной башни.

— Сорока — осторожная птица, — заметил Сергей Георгиевич. — Сейчас устроятся на водонапорной башне и будут оттуда наблюдать. Убедившись, что им никто не мешает, вновь вернутся.

Водонапорная башня располагалась метрах в ста, и ее было хорошо видно. Кроме сорок, там, на самом верху, на ограждении, расположились какая-то крупная птица и с десяток более мелких.

— Что за птица там сидит? Это ворона? — спросила Маша, указывая рукой в сторону башни.

— Нет, это ворон. Он никогда к нам не залетает. А более мелкие птицы — это галки.

— Галки и у нас летают.

Во время разговора, когда Сергей Георгиевич и Маша обменивались своими наблюдениями над галками, со скрипом открылась дверь, и Татьяна Александровна вынесла две чашки горячего кофе с молоком.

— Как ты, Маша, не замерзла? Попей горячего, — предложила она.

— Спасибо, — смущенно произнесла Маша. — Я забыла поблагодарить за плед.

— Ничего, главное — не заболеть.

— Ты уж постарайся, — вступил в разговор улыбающийся Сергей Георгиевич, — иначе у меня будут трудные дни. А за кофе спасибо.