Предательство. Последние дни 2011 года

Ощущение реальности постепенно возвращалось. Плитка подтаявшего шоколада вызывала мерзкое ощущение, Маше хотелось немедленно от нее избавиться. Недалеко стояла урна, и Маша бросилась к ней и швырнула плитку, словно избавлялась от чего-то мерзкого и ядовитого. Одноклассница стояла все на том же месте с удивленным выражением лица. Как только Маша подошла к ней, одноклассница растерянно спросила:

— Кто это был?

Надо было как-то объяснить эту возникшую ситуацию. Маша вспомнила, что отец никак не обращался к ней, поэтому решила соврать:

— Мамин двоюродный брат, пьет.

— Понятно, — с уверенностью знатока произнесла одноклассница. — Они, алкаши, все такие — требуют денег, внимания и обижены на всех.

Хотя одноклассница еще что-то говорила, но Маша ее не слушала. Она понимала, что, назвав отца «мамин двоюродный брат», она отказалась от него. Ей было больно и обидно, что так сложилась жизнь. И в этом не было ее вины, но чувство невольного предательства не давало покоя.

* * *

Сергей Георгиевич вернулся и встал чуть сбоку от Маши, чтобы ему тоже была видна кормушка.

— Я не поблагодарила Татьяну Александровну за плед, — с нотками извинения в голосе произнесла Маша. — Очень тепло.

— Ничего, еще успеешь ей сказать, — успокоил Сергей Георгиевич. — Это элементарное внимание к человеку, ответственность за него.

— Не всегда с этим встречаешься.

— Точно, — согласился Сергей Георгиевич.

* * *

— Кто проявил ответственность перед солдатами и офицерами, когда их кинули в голую степь, — смотри на палатки и представь, что это казарма, смотри на замерший градусник и думай, что тепло.

Владимир Евгеньевич, проректор университета, огорчено махнул рукой. Его гость, бывший его сослуживец, напряженно поглядывал на Сергея Георгиевича, ректора, не зная, как он отнесется к словам проректора.

Эта встреча происходила в кабинете Владимира Евгеньевича в канун праздника 23 февраля, куда случайно заглянул Сергей Георгиевич. Владимир Евгеньевич пригласил ректора и познакомил со своим сослуживцем, который проездом оказался в Москве. На столе стояли две стопки, начатая бутылка водки и тарелки с закуской. Владимир Евгеньевич вопросительно посмотрел на Сергея Георгиевича и быстро поставил третью стопку, тарелку.

— Чуть-чуть можно. Мой отец прошел всю войну с 1941 по 1945 год. В нашем доме день Победы и 23 февраля — святые праздники, хотя отца давно нет в живых.

Сергей Георгиевич никогда не интересовался, в каких войсках служил Владимир Евгеньевич, но некоторые обстоятельства привели его к мысли, что тот был связан с военной разведкой в лице известной структуры ГРУ. Очевидно, что с этой структурой был связан и его гость — Владимир Владимирович, полковник в отставке, оказался интересным собеседником.