Предательство. Последние дни 2011 года

На удивление Сергея Георгиевича стол был уже полностью накрыт, и ждать никого не пришлось. Маша оказалась между Сергеем Георгиевичем и Юрием Михайловичем. Наташа неожиданно обнаружила закономерность и предупредила:

— Маша, сидишь между двумя докторами технических наук, загадай желание.

От решительного Наташиного голоса Маша растерялась, стала почему-то лихорадочно искать салфетку и напряженно думать, что же ей загадать.

* * *

— Маша, быстро загадай желание, ты сидишь между двумя Иринами, — радостно предложила соседка, которая отмечала свои именины.

Ольга Петровна недавно развелась с мужем, и ее подруги старались отвлечь ее от тягостных размышлений, приглашая ее с дочкой на различные мероприятия. Дочь Маша, ученица начальной школы, тяжело переживала развод родителей, замкнулась, но о разводе никогда не говорила.

Маша напряглась, опустила голову и мучительно стала думать, желая загадать что-то важное, значительное. Может быть, чтобы вернулся папа?

Ольга Петровна догадалась, о чем думает дочь. Только она, в отличие от нее, понимала, что это невозможно, это только детская мечта. Одна из большого количества других, которые составляют простой и сложный мир детства. Детства, состоящего из нагромождений переживаний, тревог, радостей и желаний. Детства, вся огромная конструкция которого опирается на хрупкую основу, которую легко поломать, но можно и защитить и осветить ярким светом.

* * *

Маша ничего не сказала, только легкая улыбка пробежала по лицо.

— Все, загадала, — радостно сообщила она.

— Вот и отлично, — обрадовалась Наташа.

Спокойный, а порой и ленивый разговор за столом неожиданно коснулся детства. Наташа внезапно встала и побежала к себе. Буквально через минуту она вернулась с фотографией в руке. Эта была фотография класса отца на природе. Она протянула ее Юрию Михайловичу.

— Узнаю, такая же есть у меня. Это мы сфотографировались у ограды в замке Метехи, когда шли в ботанический сад. Сергей, в котором классе мы были?

— В третьем, нам девять-десять лет, — ответил Сергей Георгиевич, взяв в руки фотографию. — Вот Кетино, Эмма, Лаура, Медея. А вот Самвел и Роберт, которого звали Пончик, рыжеволосая Клара.

— А Медея была влюблена в папу.

— Кто тебе сказал?

— Тетя Кетино сказала, — сообщила Наташа, — она сказала также, что в классе все девочки были влюблены в тебя.

— Больше слушай ее, — проворчал Сергей Георгиевич.

Он протянул фотографию Маше и указал на женщину на снимке, окруженную школьниками:

— Это наша учительница, Валентина Сергеевна. Замечательная учительница! Много знаний и тепла она нам дала.

— Вообще, нам повезло, — заметил Юрий Михайлович. — Подавляющее большинство преподавателей были профессионалами и хорошими людьми. Это в обычной средней школе, в обычном районе, что не скажешь о современной школе. Это я на примере своего сына могу сказать. Взять Лейлу Ражденовну, нашу классную наставницу в старших классах, она преподавала нам русский язык и литературу. Сколько сил стояло ей оградить нас от влияния улицы, наркотиков.

— Когда я рассказываю про школу, — заметил Сергей Георгиевич, — многие не верят, что школа для нас была вторым домом. Настолько интересно было учиться, участвовать в различных мероприятиях.

— И еще. Большинство из нашего класса поступило в вузы.

— И это в 1966 году, когда по реформе образования одновременно были выпускными десятые и одиннадцатые классы.

Сергей Георгиевич и Юрий Михайлович выпили за учителей.

— В последние годы жизни Валентины Сергеевны мы с Таней часто общались с ней. Она переехала в Москву, одни очень обеспеченные родители ученика помогли ей — купили квартиру и предоставили ей право там жить.

— Очевидно, она очень много сделала для их сына? — поинтересовался Юрий Михайлович.

— Да, иногда она рассказывала об Артуре. Она была для него и няней, и воспитательницей, и учителем. А прежде всего добрым человеком. Все свое свободное время одинокого человека она отдала ему, потом его детям.

— Он оценил это? — осторожно спросил Юрий Михайлович.