Предложение

— Во-первых, я не позволю ей выйти из соглашения, я… — я поджимаю губы. Что за? Неужели я действительно сболтнул это? Это было крайне глупо. С каких это пор я начал совершать такие юношеские ошибки? Действительно ли я раскрыл истинную природу связи между мной и моей женой? Господи Иисусе, похоже, я теряю хватку.

— Я… понимаю, — медленно произносит Хантер.

— Нет, ты не понимаешь.

— Конечно, понимаю. Ты должен был быть женат, чтобы заявить права на свою компанию и трастовый фонд, поэтому ты предложил соглашение.

Я хмурюсь.

— Очень по-взрослому с твоей стороны.

— Не надо относиться ко мне покровительственно, придурок.

— Мне покровительствовать тебе? — Он широко раскрывает глаза. — Что навело тебя на эту мысль? Кроме того, это то, что я бы сам сделал.

— Ты бы сделал?

— Конечно… — Он достает свой телефон из кармана и начинает играть с ним. — Ты хотел сохранить свои чувства в стороне от всего этого брачного бизнеса, одновременно закрывая доступ к своему наследству. — Он опускает взгляд, его пальцы порхают по экрану, когда он обращается ко мне. — Ты хотел найти кого-то, над кем у тебя есть контроль, и заключить с ней соглашение. Все было хорошо, за исключением одной вещи.

— Какой? — Я, кажется, слишком напуган, чтобы спрашивать.

— Ты влюбился в нее. — Он поднимает на меня глаза.

Я смеюсь или, по крайней мере, пытаюсь, но это больше похоже на кашель.

— Ты не в своем уме.

— Нет, ты сходишь с ума, удивляясь тому, что в первый раз все идет не по плану. Ты совершил ошибку, поддавшись своим эмоциям, брат. Теперь у тебя нет выбора, кроме как смириться с этим.

— Я не собираюсь сходить с ума. Я просто…

— Сходишь с ума? — он услужливо предлагает.

— …пытаюсь понять природу проблемы, с которой я имею дело. — Я хмурюсь

— Конечно, ты используешь свою голову, чтобы понять, почему у тебя такая эмоциональная реакция на нее. Ты знаешь, что влип по уши, но все равно пытаешься это отрицать.

Его слова звучат более правдиво, чем следовало бы.

— И с каких это пор ты стал экспертом в отношениях?

— Не могу претендовать на это, но у меня есть одно преимущество перед тобой.

— Какое? — спросил я.

— Я — это не ты. — Заметив мой хмурый взгляд, он продолжает: — У меня есть преимущество в том, что я вижу перспективу в этой ситуации.

— Ни хрена себе. — Я опрокидываю в себя содержимое своего стакана, затем протягиваю руку, чтобы снова наполнить его.

— Тебе не кажется, что тебе не стоит торопиться с этим?

— Напротив, мне пора выпить обильное количество алкоголя.

— Да, определенно увяз в трясине любви. — Он ухмыляется.

— Заткнись на хрен. — Я заглядываю в глубины своего стакана.

— А теперь он уставился в свой бокал. Ты же понимаешь, что во всех отношениях соответствуешь стереотипу влюбленного с разбитым сердцем?

— Ты всегда был таким надоедливым? — Я свирепо смотрю на него.

— Не таким, как Деклан. — Словно по сигналу, его телефон вибрирует. Прежде чем я успеваю остановить его, он поднимает свой экран и переводит вызов на громкую связь.

— Эй, ублюдки, — поет Деклан нараспев.

Я вздрагиваю.

— Очевидно, что меня окружают мужчины, которые никогда не выходили за рамки студенческого возраста.

— Ну, привет, дедушка, как дела? — кричит он в ответ.

— Я думаю, мне нужно пойти на очень важную встречу. — Я наклоняюсь вперед, как будто собираюсь подняться на ноги, но Марионетка 1, он же Хантер, хватает меня за плечо.

— О, нет, ты этого не сделаешь. Ты первый из нас троих, кто связал себя узами брака, а затем попал в ситуацию, из которой, кажется, нет выхода. Ты же не думаешь, что мы упустим шанс посмеяться над тобой, не так ли?

— И я полагаю, это совпадение, что Деклан звонит, когда я с тобой?

— Возможно, я отправил ему сообщение, — говорит Хантер без тени сожаления на лице.

Я сердито смотрю на него.

— И зачем тебе это?

— Зная, что мне нужна поддержка для того, что я собираюсь сказать.

— Что именно?

Он внимательно изучает мои черты.

— В тебе много чего есть, но ты не лжец и не трус.

— Ты называешь меня лжецом и трусом? — Я огрызаюсь.

Он усмехается.

— Разве ты не слышал, что я только что сказал, Кинкейд? Ты кто угодно, только не лжец и трус, вот почему я знаю, что ты не собираешься притворяться, что твоих чувств не существует.

— Мы что, превращаемся здесь в телешоу? Так вот в чем дело? Ты потерял свои яйца? Так вот почему мы сидим здесь и обсуждаем мои чувства?

— Мы говорим об этом, потому что, очевидно, ты этого не сделаешь. И твоему крошечному мозгу, должно быть, нелегко осознать, что впервые не твоя голова, а твое сердце должно взять инициативу в свои руки. И еще, — он поднимает руку прежде, чем я успеваю открыть рот, чтобы возразить. — Не противоречь мне, потому что я тебе не поверю. Мало того, твои глаза говорят прямо противоположное тому мусору, который ты собираешься извергнуть.

— О, так теперь ты читаешь мои невысказанные жесты?

— Я политик. Я зарабатываю на жизнь тем, что интерпретирую несказанное.

— А я-то думал, что все политики хороши тем, что говорят что-то, не подумав.

— Это то, что отличает меня от других. И не меняй тему.

— Я этого не делаю, — протестую я.