Предыстория Спайка и Вишеза: Реквием Красной планеты

– Я ответил ему, что, если ты умрешь в этом месте, значит, такова твоя судьба. Я бы не проронил по тебе ни слезинки. Точно так же, как я не пролил ни слезинки, когда твоя мать покончила с собой. – Калибан позволил этим словам на мгновение повиснуть в воздухе. А затем продолжил: – Пусть ты – единственное, что у меня осталось, но я готов потерять и тебя тоже.

С этими словами Калибан развернулся и ушел. Беловолосый какое-то время сидел молча. Но он не плакал. Внутри него нарастало какое-то новое чувство. Это было нечто большее, чем гнев. Это была тьма. Он никогда прежде не испытывал ничего подобного. Тьма полностью поглотила его.

– Не слушай его, хорошо? Помни, что я тебе говорил. Он тебе не нужен. Ты – такой же сирота, как и все мы. Теперь мы – твоя семья. – Фирлес стоял в конце ряда шкафчиков. Он слышал весь разговор.

Беловолосый не слышал его. Он встал и повернулся лицом к одному из шкафчиков. А затем принялся бить по нему. Снова и снова, пока металл не начал гнуться, а костяшки пальцев – кровоточить. Когда он остановился, шкафчик выглядел так, словно его измолотили бейсбольной битой.

Беловолосый покрылся холодным потом. Его начало трясти.

– Я же говорил тебе. Он монстр.

Фирлес пристально посмотрел на друга.

– Тогда докажи, что он ошибается.

– Я не могу… – Беловолосый покачал головой. – Не могу победить тебя.

– Ну, разумеется, можешь, – заверил его Фирлес. – Я только что это увидел. Вот как ты меня победишь. Вот как ты победишь кого угодно. Ты уничтожишь то, что стоит у тебя на пути. Будь безжалостным. Будь… Вишезом.

* * *

Схватка длилась уже два жестоких раунда. Фирлес загнал Беловолосого в ловушку в углу ринга и один за другим наносил ему удары по ребрам. Он чувствовал, как трещат кости под его кулаками. Оба глаза Беловолосого почти полностью заплыли и с трудом раскрывались. Нижняя губа была рассечена. Ухо было покалечено. Лицо – почти не узнаваемо.

Но как бы Фирлесу ни хотелось, чтобы его друг уже сдался, тот отказывался признавать поражение. Он просто терпел – удар за ударом. И время от времени улыбался – словно наслаждался этим. Словно он терпел избиение, чтобы что-то доказать.

ДИНЬ! ДИНЬ! ДИНЬ!

Второй раунд закончился. Фирлес вернулся в свой угол и сел на табурет. Он знал, что победит. Беловолосый даже сидеть не мог. Он безвольно повис на канатах в своем углу ринга. Его тело обмякло. Фирлес даже заволновался, что его друг может умереть, – и на мгновение подумал, что, возможно, для него это было бы лучшим исходом.

ДИНЬ!